Получив
— Вот у нас морозы — выйдешь зимой отлить, так струя прямо на ходу застывает.
Русский:
— А у нас — выйдешь зимою воды набрать, опустишь ведро в колодец, вытаскиваешь — просто шапка льда.
Чукча:
— А у нас зимой выходишь из юрты, слово скажешь — замерзает и падает. А вот весной такой пиз#еж начинается!
звание старшего лейтенанта, Зуев как-то сразу повзрослел. Куда-то делась его некоторая угловатость в походке. Исчезла суетливость, взгляд офицера несколько посуровел, стала исчезать нерешительность в принятии решений, он почувствовал, что переход от иногда беспечного подчиненного к должности командира части, когда он сам стал единственным начальником и теперь за все был в ответе, а все остальные в одночасье стали его подчиненными, его некоторым образом возвысил. Теперь он приказывал, а остальные исполняли, и ему казалось, что это придавало уверенности в правильности принятых решений. Люди сразу заметили эти перемены в характере офицера и уже не так открывали перед ним свою душу, как это было годом назад. Командование тыла, которому по месту дислокации подчинялся начальник склада, заметило эти изменения в характере молодого офицера, понимая, что комсомолец Зуев одной ногой уже стоит в шеренге кандидатов в партию коммунистов. Чтобы несколько приподнять его авторитет в глазах коммунистов заместитель начальника тыла по политической части капитан 2 ранга Липатов решил дать ему такое поручение, чтобы его авторитет в глазах общественности заметно подрос. Он, пригласил Зуева на индивидуальную беседу, и начал так:
— Федор Федорович. Скоро будет два года, как вы на складе, имеете авторитет среди подчиненных, а не находите ли вы, что уже давно выросли из комсомольских штанишек?
— Нет. В одной песне поется: «Не расстанусь с комсомолом, вечно буду молодым»! — шутливо ответил офицер.
— Песня хороша, не спорю! Это хорошо, а то, что на складе нет своей парторганизации, плохо. Люди этого не поймут и осудят…
— И что же нам делать? — хитровато сощурился старший лейтенант, с завистью поглядывающий на две большие звезды на погонах замполита.
— Надо создавать организацию коммунистов и поручить это дело тому человеку, который сам в партии. Улавливаете мою мысль?
— Конечно. Скажу больше: этому человеку надо активизировать общественную работу, но какую, не знаю… В училище я командовал ротным комсомолом…
— Вот! Это вы совершенно правильно подметили. У меня возникла неплохая идея показать окружающим вашу передовую роль не только в строевой, но и в общественной работе. Есть у нас гарнизонная радиогазета. Она работает по субботам. Нет! Не поймите, что мы будем отрывать вас по субботам от домашних и личных дел. С вашим комсомольским задором только вам и быть редактором этой газеты, записывая текст на магнитофоне и демонстрируя его по радио в субботние дни. У вас будет и отличная помощница Каролина Ипполитовна. У нее такая дикция! Она работала диктором на минском городском радио.
— Это не жена ли майора Калиневского?
— Точно! Вы знаете ее?
— Нет. Видел в компании знакомых пару раз…
— Я познакомлю вас поближе…
Зуев задумался: « Майор Калиневский — начальник автотракторной Службы нашего тыла и по совместительству начальник военной автоинспекции гарнизона… Это его инспекторы были грозой для всех военных водителей гарнизона, задерживали и нарушителей, а иногда и тех, кто им чем-то не понравился. Даже мой газик как-то оказался на их штрафной площадке. А тут такая возможность войти в друзья к грозному начальнику ВАИ через его красавицу жену».
Каролина Калиневская была полькой, очаровательная, высокая, стройная красотка, лет двадцати пяти, с соломенного цвета кольцами пышных волос на голове и бездонной синевой глаз, имела за плечами литфак минского университета и изнывала от тоски в этом захолустье. Кому, как не ей быть диктором в радиогазете, а материалом ее обеспечивала партийная организация штаба тыла под руководством ее секретаря и наблюдением замполита.
— Ну что, товарищ старший лейтенант, согласны?
— Пожалуй, вы правы, товарищ капитан второго ранга…
— Только давайте договоримся. Прежде, чем выходить в эфир, показывайте мне отпечатанный на машинке текст. Эфир — дело серьезное, сами понимаете…
— Так точно, товарищ капитан 2-го ранга!…
— Кстати, мы давали материал по итогам нашего коммунистического субботника. Посмотрите. Может быть у вас найдется что-нибудь добавить. Давайте предварительно прослушаем эту запись вместе, а?
— Согласен. А когда мы встретимся?
— Пока не знаю. Впрочем, на той неделе у меня будет свободное окно, и я позвоню вам. И еще, как говорят, под занавес. Почему вы прячете от нас свою молодую красавицу жену?
— Почему прячу? Она свободно ходит по гарнизону, бывает в магазинах и даже в клубе при демонстрации новых фильмов.
— Это хорошо. Передайте ей привет от меня и попросите прийти ко мне. У меня есть для нее интересное и полезное для нее предложение. Идет?
— Не надо так официально, Федор Федорович. Это не приказ, а просьба, — замполит крепко пожал руку Зуева, который тотчас перешагнул порог его кабинета.
— «Ну, меня он в партию вербует, это понятно, а вот что ему от моей Людмилы нужно?» — думал Федор, шагая домой.
Вечером, после ужина, он рассказал о поручении замполита и спросил, когда ей будет удобно дать ему вечером возможность сходить в редакцию радио-газеты, чтобы исполнить указание замполита. Людмила подумала, что он шутит, но по серьезному взгляду мужа поняла, что это не шутка и вдруг, что-то вспомнив, тут же сказала:
— Давай завтра. Лиля Мацко пригласила меня на день рождения дочери, хочет со мной поболтать, а ты, как закончишь свои дела в клубе, зайдешь за мной к ним, и вместе пойдем домой.
Выслушав ее, Федор согласно кивнул и углубился в экран телевизора, где шел хоккей.
— Утром, уже с работы, он позвонил домой Калиневским и рассказал Каролине о задании замполита. Та тут же согласилась на встречу вечером в клубе.
На встречу с гарнизонной неприступной ни для кого красавицей, Федор шел с любопытством и веселым задором, как на первое свое свидание с будущей женой. Но веселое настроение у него исчезло с первой же минуты общения с Каролиной. Она встретила его в своем кабинете насупленной и, как ему показалось, злой.
— Здравствуйте Каролина Ипполитовна! — офицер приложил ладонь к козырьку фуражки, словно отдавал честь приехавшему начальству.
— Здравствуйте! — ответила красавица, измерив фигуру офицера насмешливым, и как ему показалось, осуждающим взглядом.
— Что-то случилось? — тут же переменил тон разговора, Федор, поняв, что какая-то «черная кошка» уже успела пробежать мимо ними.
— Да нет! Ничего не случилось! Только вот непонятно мне, зачем это вас, командира части, оторвали от серьезных дел и бросили сюда, словно на прорыв? Тут и одному человеку делать нечего, а замполит вас еще подкинул…
— Вам, Каролина Ипполитовна, фальшивую пулю отлить или сказать правду? — улыбнулся Зуев, поняв, что если он сейчас соврет, то потеряет всяческое уважение со стороны этой умной и видимо заносчивой женщины.
— Давайте правду…
— А вы не обидитесь?
— С чего бы это?
— И никому не скажете…
— Это что, допрос?
— Нет. Разговор редактора радио-газеты со своей подчиненной…
— Ну, знаете! Это уже слишком! — подскочила Каролина со стула и ринулась к вешалке.
— Каролина Ипполитовна! Вы же хотите правду, так хотя бы выслушайте меня, если в вашей семье заведено выслушивать собеседника…
— Ладно уж! Докладывайте…
Федор взял стул, поставил его прямо напротив нее, и вдруг после минутного взгляда прямо ей в лицо сказал: Ого!
— Что, ого? — не поняла женщина, внимательно глянув ему в глаза.
— Глаза-то у вас во! Да еще синее самого синего в мире… Утопиться можно…
И тут он увидел, как губы у нее дрогнули, рот раскрылся, словно пытался побольше захватить воздуха как у утопающей, и женщина громко рассмеялась…
— Ну, чего вы смеетесь, Каролина Ипполитовна?
— Давайте проще. Каролина и Федор… ответила она.
— А что есть такое кино?
— Пока нет. Но чувствую, что
будет…
И тут, приободренный Федор, решив, что «пролетариату нечего терять, кроме собственных цепей», почти дословно передал ей свой разговор с замполитом.
— Стало быть он вас ко мне на стажировку кинул, а я грешным делом уже подумала уж не заменить ли меня он уже собрался.
— А что? Есть причина?
— До причин еще пока далеко, а вот повод уже имеется…
— И что ему не понравилось?
— Да в материале про коммунистический субботник я покритиковала тот участок, на котором проживает сам замполит с начальником тыла. Ни одна из их жен не вышли на субботник, более того, сели обе в «Волгу» Елшина и рванули в областной центр за водкой.
— Да! Такое опубликовывать не стоит. Наживем мы с этой газетой себе ярых врагов…
— Да еще в погонах. Мне и мой идеальный во всех отношениях супруг заявил, что копаю я не в том месте…
— А кто отвечает за санитарное состояние их территории с коттеджами?
— Начальник местной СЭС подполковник Егоров.
— А непосредственно кто из его подчиненных?
— Капитан Жежерун.
— Во! Вот в его адрес эту «пулю» и отольем за слабый санитарный контроль отдельных территорий в гарнизоне.
— Гм!… А, пожалуй, это выход. А я уже хотела прийти к замполиту и положить на стол заявление о своей отставке. А вы, Федор, несмотря на свою молодость, видимо далеко пойдете, — улыбнулась она и доверчиво положила свою ладонь на ладонь офицера.
— Значит. Мир? — улыбнулся он и нежно погладил ее ладонь.
— Конечно, Федя! Ты — молодец! Вытащил меня из мертвой петли…
… Когда Федор выложил перед замполитом таким образом откорректированный репортаж по субботнику, тот расхохотался и сказал:
— А ведь правильно подмечено. Говорим о санитарном состоянии в гарнизоне, а об ответственном за этим состоянием со стороны нашего родного СЭС забыли. Этот капитан, только и знает, что по грибы ходить в рабочее время или сидеть с удочкой в укромном месте на нашей речке. Правильно покритиковали, как говориться: «Не в бровь, а в глаз».
… Когда Калиневский прослышал этот репортаж по итогам «Коммунистического субботника», то он, придя домой, рассмеялся еще в коридоре.
— Ты чего смеешься, милый? — крикнула из кухни Каролина, дожаривая на сковороде котлеты.
— Это ты додумалась свалить бардак на территории замполита и Елшина на нашего безголового санитара?
— Нет! Это недавно назначенный редактор радио-газеты..
— И кто же этот такой догадливый?
— Старший лейтенант