Я чувствую себя грязной и уставшей, а еще этот вкус сигарет, который просто вязнет во рту. Ненавижу этот мир, людей, вселенную, хотя это ложь. Ненавижу только себя — за глупость, за наивность, за нежелание думать. Интересно, родители довольны, что сумели меня воспитать такой отзывчивой и понимающей.
Точно знаю, что мама бы ругалась из-за сигареты, а потом заявила, что во всем виновата я сама. Разве может симпатичный молодой человек, перспективный сотрудник, всеобщий любимчик обратить внимание на невзрачную клушу. Конечно, можно все свалить на дресс-код: светлые тона, неяркий макияж, серого цвета костюм, с моей внешностью это сродни стать невидимкой.
Вот руководитель отдела может себе позволить небольшие вольности, в том числе и в одежде. Только я — не руководитель, хотя могла бы стать: вся такая умная и исполнительная.
Но ведь назначили Романа. Можно сказать, что впервые в жизни мне повезло — когда Наташка из кадровой службы проговорилась про подписанный приказ. Ох, как же вовремя она проговорилась.
Щека стынет от прикосновения к замерзшему окну.
Рома был так убедителен, так страстно убеждал меня принести подношение в «Розу ветров». Как он говорил?
— Милая, я понимаю, что тебе неприятно, но именно подписанный контракт позволит показать себя классным специалистом. Ведь ты достойна повышения. Сейчас же — лишь девочка на побегушках. Докажи, что способна принимать решения, а не только составлять финансовые отчеты.
Рома составлять финансовые отчеты не любил, цифры наводили на него скуку. Зато умел убалтывать людей, убеждать, заставлять делать так, как надо только ему. Талант, как никак!
А еще он был хорошим любовником. Каждый раз ласкал так, словно перед ним его единственная и желанная, воплощение эротической фантазии. Мурчал на ушко, что нужно осуществлять свои фантазии. Предусмотрительно заботился о безопасности обоих.
Или же только о своей? Служебные романы запрещены корпоративной этикой, увольнение грозило и ему и ей.
Злость заставляет скрежетать зубами!!! Слащавый уродец знал, чем привязать к себе — сумасшедшим сексом, нежным обращением и уверенной заботой. Мечта женщины. Ох, Алечка-Алька, только как ты могла улететь в небеса и поверить в чудо?
Чувствую, как от стыда горят щеки, плотнее прижимаюсь к окну. Так хочется расплакаться, в глазах жжение, а слез нет. Все сухо, и в душе тоже.
Ну почему, почему!? Ведь знала же о назначении, а все равно сняла деньги со счета, положила в конверт, и этот дурацкий договор — распечатала и захватила с собой. Какой глупый фарс! Роль сыграла до конца, по тому же порядку, что обсудили накануне.
Мне казалось, всем заметно как дрожат пальцы рук, мелко, противно, до зуда. С трудом заставляла себя стоять неподвижно и мило улыбаться, не обращать внимания на презрительный взгляд секретарши. Удалось не дернуться, когда та с легкой скукой процедила:
— Можете войти, Вас ожидают…
Кабинет очень темный, даже мрачный. Массивная мебель — стол, кресло, шкаф — давила со всех сторон, заставляя стыдиться непонятно чего. Помню, как абсолютно нелепо выглядел белый конверт на матово-темной столешнице. Зато папка с документами как-то терялась из виду.
Голос мужчины прозвучал неожиданно. Никакого приветствия, ни знакомства, только вопрос-утверждение:
— Вам очень важен этот договор?..
Неуверенно кивнула. Почему появился страх, когда он обошел меня и остановился за спиной. Наклонился, его дыхание встрепенуло непослушную прядку.
— Хочу увидеть твою грудь. Никаких домогательств, только грудь. Расстегни блузку!
Почему руки послушно поползли вверх? Почему дотронулись до верхней пуговички и медленно расстегнули ее? Почему, дрогнув, упали чуть ниже — к следующей? И, интересно, почему именно тогда я вспомнила Наташкин веселый голос: «Представляешь, у вас новый начальник будет. Повезло Руденко, в цветник попадет, ох и попортит девок! Только ты никому, это пока еще секрет, но приказ подписан!»
Ромка знал, еще вечером знал об этом! Мой договор просто ничего не решал. Чувство опасности захлестнуло меня и оглушило. Инстинкт самосохранения включил организм на резервный режим. Дальше все шло на автомате, помню так, словно смотрела на себя со стороны сквозь легкую дымку.
— Жарко у вас, — улыбка, легкий кивок. — Просьба невыполнима.
Он делает пару шагов, смотрит мне в глаза:
— Взятка — серьезное нарушение.
Шантаж? Удивленно поднимается бровь:
— Взя-а-атка? Вы предлагаете взятку?
Протягивает руку к конверту и, ухмыляясь, замирает.
Выхватываю из-под его ладони конверт и документы. Поднимаюсь, выпрямляя спину.
— Боюсь, я Вас неправильно поняла. Мне казалось, мы обсуждали внесение предоплаты по договору в виде наличных средств. Во избежание дальнейшего непонимания в будущем все расчеты проводим через банк.
Сил мне хватило лишь с достоинством выйти из здания. Уже на улице в каком-то переулке я дико хохотала и царапала ногтями плечи. Было безлюдно — в этом мне тоже повезло.
Потом очнулась дома. В блюдце тлела сигарета… Документы мелкими обрывками захламляли кухонный стол. Я ждала своего любовника, пародируя демотиваторы, сидела на подоконнике, прикрыв глаза.
— Солнышко, ты приедешь? Мрр, я тебя жду. Да, скоро восьмое марта, можешь сделать подарок… Чулки и корсет, размеры пришлю смской.
Довольно потянулась и отправилась готовиться ко встречи. Тяга к приключением должна пересилить. Тем более его возбуждает красный лак на ногтях — у каждого свой фетиш. И в конце достала анальную пробку с украшением — февральский подарок, что так и не позволила ему опробовать.
Все оказалось даже проще чем представлялось, а может просто удача опять на моей стороне. Конечно, Роман вначале отказывался, когда я нашептывала фантазии с футанари, обиженно кривила губки. Любовник был возбужден, но переодеваться не соглашался. Пытался прижаться. Сама не ожидала своей злости. Пощечина получилась звонкой.
— Руки прочь! И одевайся, устала ждать, — голос был не менее звонким. Потом спокойнее продолжила. — И вспомни, сколько раз я прикрывала тебя?
Интерес в глазах, и как я могла в такое влюбится.
— Только чулки и корсет, — слишком раздраженно. — А потом секс, и можешь оттрахать как хочешь! Давай быстрее!
Решился, правда пришлось помочь. Закрепив корсет, сжала полувозбужденный член, поправила резинки чулок. Шлепнула по попе.
— С чего начнем? Я сверху?
Он не отказался, в сексе всегда предпочитал находится внизу, как
— Извините, я удалил вам не тот зуб, теперь придется удалить еще и больной.
— Какое счасьтье, доктор, что вы не окулист!
говорил, там вид лучше. А еще любит, когда партнерша активна. Мы слишком долго были вместе, и я знаю, что нравится тебе… До сих пор помню как быстро довести до оргазма… Помню и его легкое забытье после него. Поэтому и сумела нацепить те вульгарные наручники с ярко-розовым опереньем. Приходил в себя долго, облизывал пересохшие губы, размазывая только что нанесенную помаду. В объективе фотоаппарат был просто обворожительным. Запланированный образ создан. Несколько фоток на память. Одевалась я не торопясь, собирав волосы в вечный хвостик.
Ключи от квартиры в карман, от наручников рядом с щекой — на подушке. Телефон туда же. Вдруг не сумеешь сам расстегнуть, смерти я все же не хотела.
Мне стыдно… Очень стыдно… За свои фантазии и за то, что так и не осуществила их тогда. За то, что просто молча сбежала. Две недели молчаливых взглядов. Попытки поговорить. И лишь одна смс: «Я не хочу тебя видеть. Найду другую дуру». После нее он отстал. Оставил меня в покое.
Последний рабочий день. На мне темно-синяя блузка, косметики почти нет, лишь легкий мазок на губах. Бледность от волнения. Выгляжу почему-то хорошо. Привлекательно. Выслушиваю красивые слова, добрые пожелания. Мой новый начальник огорченно вздыхает, потеря ценного сотрудника.
— Не передумаешь?
Вяло мотаю головой.
— Как будешь жить?
Пожимаю плечами.
— Помочь с работой?
Поправляю сумочку. Решаюсь ответить:
— Я уже ее нашла. Хорошие бухгалтеры нужны многим.
Разговор закончен. Этап пройден. Новая жизнь. Никаких корпораций, никаких серьезных сетей. Только свобода. Только так как хочу сама. Конечно, маме не скажешь, что веду отчетность для магазина игрушек, взрослых игрушек, но и эта работа имеет свои плюсы. Хозяйка — живой человек. И даже стала подругой. И узнала все. И помогла.
И вот теперь, спустя год, чувствую себя грязной и уставшей, и раздражает мерзкий вкус сигарет. И ненавижу этот мир, людей, и вселенную.
На кухонном столе фотографии. Красивый, уверенный, возбужденный, сильный, большой. В черных чулках, красном корсете. Яркий макияж. Только нет наручников. Все добровольно.
И флешка. И мерзко вдвойне. И адрес бывшего руководства набран. Одно письмо. Пять файлов. Отправить?