Я помню ее с давних пор, когда она еще была мальнькой девочкой. Она была некрасива, с большим ртом, была чрезвычайно длинной для своего возраста. Никто не обращал на нее никакого внимания. Однако прошло время и она превратилась в поразительно красивую девушку, Высокую и с прекрасными длинными волосами глубокого черного цвета. Она была очень красивая еврейка.
Мы жили в одном доме, часто встречались в лифте, на остановке, на улице. Однажды увидев ее во всей женской силе во мне загорелась жгучая и томительная страсть. При каждой встрече с ней у меня краснело лицо и первичный признак напрягался и мочил трусы.
Она была свежа и прекрасна. Ее голос был как упоительная, тихая и светлая музыка. Я ни о чем не мог думать, только о ней… Все мои фантазии ночью, мысли в метро, когда я онанировал в ванне — только она!
Я узнал ее телефон, звонил, просил ее к телефону. В одной руке держал трубку в другой набухший источник удовольствия и своих проблем. Она подходила к телефону: -Алло, вас не слышно…. Говорите громче… Алло.. Кто это… Алло… Алло. И бросала трубку. Я уже лежал, размазывая малафью по лицу, меня отпускало на несколько часов…
Она снилась мне один раз. Мы ехали в прозрачном лифте, который двигался не вверх или вниз, а куда-то в бок, вокруг были удивительно красивые места. Огромные , неизвестные мне деревья, лесные речки с плещущейся в них рыбой. И запах, запах росы и цветов: белоголубых ирисов, которые цветут один день, подснежников, роз, тюльпанов. И она… Она в слепяще белом платье. Она смотрит на меня. Я стою на другом конце лифта, полностью обнаженный. Я дрочу. Залупа напралена на нее. Она медленно поднимает юбку, высоко до пупка. Я вижу колени, бесконечные бедра, лобок с аккуратным клинышком курчавых, почему-то рыжих волосков. Как я не сжимаю и не двигаю хуй я не кончаю. Она
— Все-таки позиции постмодернизма сильны …
— Но вы помните, у раннего Барта …
— Но вы сравните с поздним Бартом …
Вдруг где-то рядом раздается шумное дыхание:
— Да! Раком! Я так больше всего люблю! О-о-о! Сильней! А-а-а! Глубже, еще, еще! У-у-у! О, кайф! Ах, я сейчас кончу! О-о-о!
Хозяйка заливается краской. Хозяин извиняется, выходит в прихожую, прикрывает за собой дверь, нажимает кнопку на стене:
— Бл%ди!! Пи%доболы!! Еб%тесь в подъезде, так хоть в домофон не упирайтесь!
смотрит мне в глаза и медленно садится на корточки, садится так раздвигая ноги, что бы я видел ее пизду. Она загадочно улыбается и начинает писать. Меня всего трясет, а ее струйка постепенно расширяясь огромным дождем орошает сказочный лес внизу лифта. Деревья каждым листом впитывают живительную влагу, животные поднимают головы и открывают рты. Весь мир засверкал… В это же время я кончаю, огромная струя спермы поглощает ее, заполняет лифт, заливает весь мир. Все тонет в ней, пропадаю и я. Все окружающее меня становится белым, с криком я просыпаюся. Весь в поту и в малафье… В ту ночь я больше не заснул.
Я думал о том, что если не выебу ее то сойду с ума или покончу самоубийством. Я должен был подчинить ее, завладеть ее жизнью, ее теплом. Все пошло на обеспечение этой цели. Я думал только об этом. Я сидел на балконе и в течении месяца, изодня в день записывал когда она уходит, когда возвращается. Возвращалась она поздно, это было на руку. Видя ее каждый раз с балкона я попутно дрочил. Мне уже было насрать на то что это мог кто-то увидеть.
Итак, это должно было произойти следующим образом. Я входил за ней в лифт, остановливал его между этажами. Затыкал ей рот, срывал пальто, юбку, кофту, блузку, чулки, трусы. И начинал ее ебать. Словом, действовал как обыкновенный насильник. Только она знала меня и я не собирался никуда скрываться, что будет потом меня не интересовало.
День настал, был поздний вечер, я ждал на лестничной клетке. Она вошла в лифт, я за ней. Назвал этаж. Лифт поехал.
— Сейчас я тебя выебу
— Нет…
Я засунул ей в рот носовой платок, чистый, я позаботился об этом. Растегнул себе ширинку, достал хуй, пусть болтается. Мои штаны упали на пол. Я сорвал с нее пальто, затем ударом сбил шапку и… Увидел, что у нее теперь крашеные волосы. Какого-то отвратительного цвета, чуть ли не фиолетового. Меня вырвало, блевота попала и на нее.
-Дура-только и сказал я и ударил ее в живот. Она согнулась, я ударил ее по лицу. Возбуждение вернулось но это было звериное чувство мне хотелось ее убить. Я бил ее руками, ногами пока не хуй не напрягся и не выстрелил малафьей, тут же я обоссался.
Когда они пришли за мной мне было уже все равно. Я плавал в ванне в холодной воде ярко красного цвета…