Лариса Владимировна Панкратова возвращалась с дачи в подавленном состоянии. В пятницу вечером, после работы, она отправилась на дачу, и тут ее накрыл ливень. Ветер дул с такой силой, что вырывал зонтик из рук и, добравшись до вокзала, она была до нитки мокрой. Ночью дождь стих, а с утра зарядил опять. Так что планы по всем садовым работам были нарушены. К вечеру, поняв, что дождь и не думает прекращаться, она обреченно пошла к станции. Мокрая одежда, в условиях стопроцентной влажности так и не высохшая, неприятно холодила тело, ветер забирался под куртку. Потом был сырой вагон электрички и долгое ожидание автобуса. Так что, добравшись домой, она была мокрой, замерзшей, усталой и расстроенной. Как о манне небесной, она мечтала о горячей ванне, бокале вина и теплом одеяле.
Отперев дверь квартиры и снимая куртку, она услышала шум. Ничего удивительного: сын попросил не брать его с собой на дачу (и, как оказалось, правильно сделал) , собираясь пригласить друзей на субботу. Лариса уже привыкла к тому, что как только она уезжала куда-то на несколько дней, сын устраивал дома вечеринки. Потом Антошка все аккуратно прибирал, даже пылесосил, так что она не возражала. Вот и в этот раз она собиралась тихонько пробраться в свою комнату, переодеться, принять ванну и лечь спать, не мешая сыну: он же не виноват в плохой погоде. Но то, что она услышала, заставило ее сердце яростно забиться. Из большой комнаты доносились многоголосые женские стоны, мужское тяжелое дыхание, шорох и шлепки голых тел. У Ларисы не возникло никаких сомнений в том, что там происходит.
Несколько секунд, бледнея и не желая верить своим ушам, она неподвижно стояла в прихожей, пока не поняла, что занята банальным подслушиванием. Сняв туфли, она проскочила в свою комнату и плотно закрыла дверь. Голова кружилась, хотелось плакать. Ей надо было придти в себя и осознать произошедшее. Значит, то, что Антошка называл «вечеринкой», оказалось тривиальной оргией.
Сначала она хотела ворваться в комнату и устроить скандал. Но, уже подойдя к двери и взявшись за ручку, одумалась. Антошке восемнадцать лет, как и его друзьям. Кровь кипит, гормоны бурлят — что в этом необычного? А она в его возрасте разве вела себя по-другому? Да что греха таить — именно во время одной из таких групповух она и залетела, даже не зная от кого — столько парней в ту ночь прошло через нее. Так что Антошка — продукт вот такой же оргии. Возможно, гены и сыграли…
К тому же, договоренность была о ее возвращении вечером в воскресенье, так что это она появилась не вовремя.
… Неужели ее Антошка, тихий и застенчивый, не только стал мужчиной, но и занимается групповым сексом?! А может, он только содержатель притона, но не участник? А как устоять, когда перед тобой такое происходит? Надо поговорить с ним — не зло, а по-матерински, предупредить, сказать, чтобы пользовался презервативами… Но это потом, завтра. Ведь он поймет, что мать все знает. Может, тихо уйти? А куда? Ночь на носу, на улице дождь… Идти к подругам? Нет, у них мужья, дети, придется спать на кухне, беспокоить людей. И как объяснить?
Лариса, обуреваемая сомнениями, так и стояла, держась за ручку двери, когда вдруг услышала шаги в коридоре и разговор. Она затаила дыхание. Тонкая дверь почти не заглушала звуки…
— Так и не кончил. Стоит как лом, — прозвучал голос, по которому она узнала Игоря, друга сына.
— Светка больше ни на что не способна. Она долго в себя приходит, ты же знаешь, — этот голос был Ларисе незнаком.
— Да она и после этого не потянет. Сколько раз она с тобой кончила?
— Один.
— И со мной один, и с обоими еще два. Алинка, дура, перепилась. Зачем ее звали?
— Пошли чаю попьем.
Шаги удалились в сторону кухни.
Женщина потрясенно отошла от двери и присела на кровать. С одной стороны, ничего особенного она не услышала. С другой, они кончают по четыре раза! Они вдвоем занимаются любовью с девушкой! Да и этих девушек там две, а бывает и три!
А как же Антошка? Они ни слова про него не сказали! Может, он просто впустил их и ушел? Надо проверить!
Как была босиком она на цыпочках вышла в коридор. Из кухни доносились приглушенные голоса. Сделав несколько шагов, она осторожно заглянула в гостиную.
Стол, уставленный полупустыми бутылками пива и остатками закуски, был сдвинут в угол комнаты. На полу валялись подушки. Несмотря на открытое окно, воздух был пропитан запахами перегара, пота и спермы. Везде валялась сброшенная одежда, яркими белыми пятнами бросалось в глаза нижнее белье. На Ларису накатила ностальгия — именно так выглядели последствия и ее давнишних забав…
В комнате было трое. Совершенно голая Света, высокая, не очень красивая шатенка, которую Лариса часто видела в компании Антошки и его друзей, свернулась калачиком прямо на полу и тихо сопела. Алина, маленькая брюнетка с формами, вполне пышными для ее возраста, лежала на кровати в гольфах и спущенном лифчике, бесстыдно раскинув ноги и выставив на обозрение пухлое влагалище с легким темным пушком. Но главное — в кресле, неловко свесив голову набок, полулежал Антошка. Он тоже был раздет, если не считать носков и крестика. Он не просто сопел, как Света — он храпел, чего раньше Лариса за ним не замечала.
Так он занимался любовью или нет? Раз голый, значит — да… А почему спит? Тоже перебрал пива? Или устал? Да какая разница?
Ларисе вдруг захотелось взглянуть, что происходит не кухне. Если ее заметят, она миролюбиво скажет, что у нее — своя жизнь, у друзей ее сына — своя. Пусть они выспятся и утром спокойно уходят… А ведь мама Светы — ее подруга! А мама Игоря — соседка из дома напротив… Знают ли они, чем занимаются их дети?
Так и не разобравшись в своих чувствах, Лариса подкралась к повороту коридора и заглянула в дверь кухни.
Игорь, тоже совершенно голый, сидел на табуретке и курил. Рядом стоял, наливая себе чай, высокий атлетичный парень. Но взгляд Ларисы, понятное дело, остановился на двух точках. Член Игоря слегка согнулся и приопустился, но сохранял вполне внушительные для его невысокого роста размеры. А вот у другого парня член был под стать его фигуре — длинный, мощный и мускулистый.
У женщины закружилась голова. Она отшатнулась и прижалась к стене. Слишком давно, около двух лет, она не то что не трогала — даже не видела мужских членов. Да и тогда, два года назад, после корпоратива на работе, она наконец-то исполнила свои планы в отношении молодого сотрудника. Попытки заигрывать с ним он воспринимал, видимо, как шутку, пока не выпил лишнего и не потерял контроль. А потом рука Ларисы оказалась на его коленке, потом — на ширинке, потом — в ширинке, а его рука у нее под юбкой… Она затащила его в отдельный темный кабинет и они совокуплялись стоя, даже не раздеваясь. Они были на полпути к оргазму, когда в дверь кто-то стал ломиться, видимо, такая же парочка. Секс был испорчен. Оправив одежду, они стыдливо вышли, стараясь не глядеть друг на друга…
Тот ее выбор был не случаен: чем старше становилась Лариса Владимировна, тем сильнее она тяготела к молодым мужчинам, а особенно — к юношам. Конечно, она понимала, что хоть она и не лишена привлекательности, они предпочитают ей сверстниц. Она иногда строила глазки парням, но они смотрели на нее как на дурочку. Все ее ровесники были женатыми, да и не влекли ее. И вот теперь на ее собственной кухне находились два восемнадцатилетних самца
Вдруг у Василия Ивановича ломается весло.
— Петька, греби одним! Петька гребет, вдруг и у него ломается весло.
— Петька, гребем ху-ми! Гребут.
Василий Иванович:
— Вода х-о-лодная!!!
Петька:
— И дно кам-менистое.
, при этом не только искушенные, но и не удовлетворенные партнершами, потерявшими силы слишком рано.
А когда Лариса вспомнила их молодые, крепкие, налитые силой члены, у нее стало тепло и мокро в трусиках и тесно в бюстгальтере. «Нет, я не могу, нельзя», — говорила ее мозг, а все тело орало: «Можно, можно! Такого шанса больше не будет!». Стоя в коридоре и прижимаясь спиной к стене, женщина невольно двигала бедрами и прикасалась руками к выпирающей груди. Поняв, сколь двусмысленно ее положение, они опустила руки и, закрыв глаза и кусая губы, стала думать. Что же теперь — уйти к себе и лечь спать? Но ведь утром все станет известно — и что она знает об оргиях, и что видела парней на кухне! Жизнь после этого все равно изменился, и ее, и сына, и его компании. Теперь уж точно к нему домой никто не придет. Возможно, он рассорится с друзьями и никогда ей этого не простит!