Робинзоны в Тольятти

САША
Самолет затрясло. Я выглянул в иллюминатор и увидел, как из правого двигателя повалил дым. Пропеллер еще какое-то время крутился, а потом замер. Второй пилот оставил свое место и через окно двери посмотрел на крыло, а потом выдал длинную тираду. Язык был мне незнаком, но я понял, что он выругался. Летчик вернулся на свое место и отчаянно жестикулируя начал что-то объяснять капитану судна. Между ними возникла перепалка, результатом которой стало то, что второй пилот, бледный и взволнованный, вышел к пассажирам и на плохом английском сообщил:
— У нас авария. Всем одеть жилеты. Под креслом. Мы меняем курс. Не волнуйтесь. В трехстах милях есть острова, где мы можем сесть. Все в порядке. Самолет может лететь и с одним двигателем. Но нужно всем одеть жилеты.
В это время самолет уже закладывал левый вираж, направляясь к новой цели. Бабы загалдели и лихорадочно начали сначала искать, а потом надевать жилеты. Пилот помогал, как мог. На Машку, с которой случилась настоящая истерика, спассредство пришлось натягивать силой. Она визжала и сопротивлялась. На помощь пришел Славка, и вдвоем с летчиком им все же удалось одеть девушку. Славян остался сидеть рядом с ней, что-то непрерывно втолковывая ей. Второй пилот еще раз все проверил и вернулся в кабину. Внезапно самолет сильно вздрогнул и тотчас в салоне наступила давящая тишина. Второй двигатель тоже встал. Я оглянулся. Елена Степановна и мои сокурсницы сидели, испуганно вжавшись в свои кресла. Выглянув в окно, я похолодел: мы явно шли со снижением, а вокруг простирался бескрайний океан…
ЭКСПЕДИЦИЯ
Елена Степановна Захарова была очень деятельным преподавателем. А еще умной и красивой женщиной. В свои 28-30 она уже была кандидатом наук и писала докторскую. Имела авторитет в университетских и научных кругах, но еще более была любима своими студентами. Похоже, что работа занимала всю ее жизнь. Неудивительно поэтому, что семьи у нее не было. Я обожал ходить на ее занятия. Во-первых потому, что они всегда были насыщенными, интересными и познавательными. А во-вторых, мне просто нравилось смотреть на нее. На ее красивое лицо с изящными очками, на ее волосы, туго стянутые в хвост на затылке, на ее стройные ножки и фигурку вообще. На то, как она ходит по аудитории, увлеченно что-то рассказывая, и при этом плавно покачивая бедрами. Когда Елена объявила, что создает клуб любителей антропологии, я записался в первых рядах. Остальные парни с потока, кроме моего лучшего друга Славки, эту вещь проигнорировали. Девушки тоже не проявили особой активности. Их записалось только шестеро. Мы собирались после занятий почти каждый день. Изучали и обсуждали труды ведущих антропологов, строили модели, готовили презентации, проводили различные исследования. Было жутко интересно.
В один прекрасный день Елена Степановна вошла к нам радостная и взволнованная.
— Ребята, я получила грант! Вы понимаете, что это значит?
Все изумленно переглянулись.
— Этим летом, уже через 2 месяца мы все летим на острова Полинезии! Денег хватит на все! И даже на публикацию того труда, который мы с вами создадим! Правда здорово?!
Поднялся невообразимый гомон, перекричать который Елена была не в силах. Ей с трудом удалось нас успокоить, и она продолжила:
— 40 дней мы будем жить в Полинезийском племени, наблюдать, общаться, участвовать в их обрядах!
Далее она подробно осветила организационную часть и дала 3 дня на решение: кто едет, а кто нет, после чего распустила всех по домам. Но мы еще долго не расходились засыпая ее вопросами.
Из 8 человек студентов ехать согласились 6. Двух девушек категорически не отпустили родители. Елена сама ходила их уговаривать, но безрезультатно.
Началась суета с оформлением документов, медосмотрами, прививками, и 2 месяца пролетели незаметно. 25 июня мы вылетели из Москвы в Сингапур. Потом Сидней, Маршалловы острова. Только 29-го мы, наконец, погрузились в латанный-перелатанный двухмоторный самолетик, который должен был доставить нас до цели назначения…
САША
Удар был жесткий. В глазах потемнело, а во рту сразу ощутился соленый вкус крови. Я отключился и очнулся только тогда, когда почувствовал, что меня куда-то тащат. В сознание я пришел быстро. Света, ухватив меня за руки, напрягаясь всем телом тянула меня по проходу к двери. Пол был залит водой. Сквозь жуткую трещину в потолке, в салон било солнце. Самолет покачивался на волнах, скрипя фюзеляжем по дну.
— Стой, я сам могу.
Едва я поднялся на ноги, меня вытошнило. Но голова от этого сразу прояснилась. Слева, неестественно закинув голову, сидел Славка. Изо рта у него вытекала струйка крови.
— Он мертвый, — всхлипнув сказала Света
— Где все?
— На берегу. Машка тоже погибла. Почему они отстегнулись?!
— Но ее тут нет.
— Она выбежала. Видимо в шоке. До двери добежала и все… Наверное уже падала мертвая… Она под самолетом…

Я плечом высадил хлипкую фанерную дверь кабины. Капитану явно было уже не помочь, а вот второй пилот проявлял признаки жизни. Его висок был рассечен и оттуда толчками била алая кровь. Я протиснулся к его креслу и попытался расстегнуть ремни.
— Отлив… , — прохрипел он, а в горле у него заклокотало, — Будет отлив. Берите все с самолета. Что можете. Вас найдут. Нужно ждать.
Я неплохо знал английский, но от шока у меня из головы вылетели все слова. Пряжку заклинило, и я никак не мог с ней справиться.
— Свет, помоги!, — крикнул я оглянувшись.
Девушка согнулась пополам. Ее рвало, и я понял, что помощи от нее не будет.
— Где мы?, — спросил я пилота, когда ко мне вернулся дар речи.
Он длинно ответил на своем языке, и я ничего не понял.
— По-английски! Я не понимаю!!
Но было поздно. Мужчина забился в конвульсиях, потом уронил голову и затих. Он был мертв. Я заорал от бессилия. Потом вернулся в салон, взял за руку Светку и вытянул ее наружу. Берег был в 10 метрах. Вода доходила мне почти до колен. У самой линии прибоя сидели оставшиеся в живых, прижавшись друг к другу и рыдая в голос. Я ощутил прилив невесть откуда взявшейся уверенности и решимости.
— Заткнитесь все! Молчать!! Мы живы! Нужно все вынести из самолета! Все, что можно унести! Встать! Встать, суки!! Все сюда и за дело!
Моя грубость встряхнула дам и заставила подчиниться

. Женщины побрели к самолету. Я залез обратно в салон и организовал работу. Через полчаса в на берегу высилась живописная куча всевозможного барахла. Носить каждый раз надо было все дальше. Вода отступала и утаскивала самолет за собой. Я в последний раз прошелся по истерзанному катастрофой салону, содрал с сидений чехлы и вместе с ними пошел к остальным. Когда я добрался до кучи и оглянулся — самолета уже не было. Вместе с ним в пучину ушли Пашка, Маша и оба пилота. До самого горизонта была одна вода…
ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ
Еще при разгрузке я обратил внимание, что все девушки безропотно признали мое руководство. Как само собой разумеющееся. Ведь я был мужчина, единственный мужчина. Вот и сейчас, выходя из воды с чехлами, я видел их обращенные на меня взгляды, выражающие испуг, тревогу, надежду и ожидание дальнейших распоряжений. Отказываться от выпавшей мне роли было глупо. Я принял командование, так как видел, что на меня надеются, и мне верят.
— Первым делом: все живы, здоровы? Травмы есть?
Травм к счастью не было, зато синяков, царапин и ссадин — предостаточно. Я вынул из кучи самолетную аптечку и нашел там бинты и антисептический карандаш, который отдал Елене Степановне.
— Нужно срочно обработать все раны и забинтовать. Тропики такое не прощают. Мигом загноится.
Пока девушки занимались врачеванием, я осмотрел кучу. Плохо было то, что наши личные вещи ушли на дно. Чемоданы пассажиров были в маленьком хвостовом отсеке, отделенном от салона металлической дверью. При ударе ее заклинило, и я, как не старался, выбить дверь не смог. Зато весь крупногабаритный груз, приготовленный для экспедиции, уцелел, так как был заскладирован в передней части салона перед боковой дверью. Здесь были: 4 палатки, тент, ящик с медикаментами, 5 20-ти литровых бутылей воды, набор посуды и столовых приборов, 4 газовых лампы, газовая плитка, 3 баллона с пропаном, 6 надувных матрасов и 12 комплектов постельного белья. Кроме того нам достались ящик с инструментами с самолета, 10-ти литровая канистра моторного масла, 4 зажигалки, вырванное при аварии пассажирское сиденье, несколько журналов для туристов, упомянутая в самом начале аптечка, лопата, приставная лесенка, лопасть винта, длинный ковер из салона и 12 чехлов с сидений. Было еще 3 ящика и баул, которые экипаж захватил на остров с оказией. «Могло быть хуже», — подумал я, — «С таким набором не пропадем!». Была еще и ручная кладь девушек, с которой они не расставались. Там тоже было невесть что, но наверняка немало полезного. Сбоку лежал выдранный мной из панели авиационный компас — полезная штука! В бауле была почта и несколько посылок. «Разберемся с этим позже». 2 фанерных ящика вмещали по 36 бутылок виски, половина из которых была разбита. А последний ящик был до верху набит… презервативами в ярких упаковках.
— Вот уж необходимая вещь!, — с иронией сказала Елена Степановна, неслышно подошедшая сзади.
— Зря Вы так. Дискавери не смотрите? В них можно даже воду кипятить. А еще хранить воду, использовать в качестве жгутов или крепежного материала, как рыболовную снасть и много чего еще.
— Хм. Ты прав. Я не подумала.
— Вы закончили.
— Да. Наверное нужно что-то сказать? Я не знаю…
— Да.
ПЛАН
Мы подошли к девушкам, которые тут же сгрудились вокруг.
— Чего носы повесили?, — бодро начал я, — Все могло быть гораздо хуже.
— Нас найдут?, — спросила Катюха придерживая рукой оторванный на груди лоскут футболки с надписью «Тrорiс Islаnds»
— Конечно найдут!
— Когда?
— Ну смотрите сами. Нам оставалось лететь 2 часа. Значит сейчас нас уже хватились. Время к вечеру. Думаю, что спасательная операция начнется завтра. Может завтра и найдут. Но я все же считаю, что нам надо быть готовым провести здесь несколько недель, а может и месяцев.
— Месяцев?!, — с ужасом