На новом месте жительства, как правило, требуется немало времени, чтобы примениться к новым обстоятельствам, новому языку, новой ментальности местного населения (я, как вы, вероятно, догадались, имею ввиду не только другой город, но и другую страну) . Некоторым это так и не удаётся.
— Вы не могли бы осуществить кое-какое вмешательство в мой внешний вид с целью его улучшения?
Врач некоторое время осматривает ее очень внимательно и наконец говорит:
— К сожалению, нет! В нашей стране обезглавливание запрещено законом!
Например, я читал, что в русскоязычной части Нью-Йорка Бруклине «наш» человек может 15-20 лет прожить без знания английского языка — ходит себе в «русские» магазины, общается со знакомыми по-русски, заводит себе знакомых из их числа и т. п.
А я вот не такой. Мне интересны люди, жившие в этом новом для меня месте до меня, а потом, когда по тем или иным обстоятельствам меня здесь уже не будет (или не станет — кому как больше нравится) , они продолжат жить точно так же, как будто меня никогда и не было. А по-особенному я по давней привычке отношусь к моим любимицам-женщинам, которые для меня всегда прекрасны, в какой бы части света они ни жили. Вот и здесь, куда судьба забросила меня скоро уже 11 лет назад, я постоянно нахожу себе объекты обожания. Вон пошли девчушки-солдатки с автоматами через плечо и тяжеленными рюкзаками. Форма не очень-то их красит, а рюкзаки — тем более. Им бы лёгкие летние платьица, чтобы ветерок на ходу облеплял их пленительные формы, как в рассказе А. Куприна «Суламифь». А вместо этого — военная форма, ботинки. Иногда, правда, и юбочки бывают, но разве это юбочка, какой она должна быть? . . Эх!
Впрочем, я совсем уже «не в ту степь»… Рассказ мой несколько о другом. Недалеко от моего дома расположен супермаркет, куда я частенько хожу за провизией. Магазин так велик, что в нашем бывшем отечестве такие нам только снились — одних касс штук 15! И за каждым кассовым компьютером сидит девушка. А иногда и не за каждым — в зависимости от количества покупателей. Если таковых немного, девушки занимаются каким-нибудь другим делом: наводят порядок на складе, раскладывают по полкам товар и так далее. Но для меня главное другое — то, что они все девушки, и я всеми ими любуюсь. Такой вот я ненормальный. Когда я подхожу со своей тележкой к кассе, я пристально смотрю на кассиршу — как она проворно берёт предметы с конвейера, как подносит к аппарату, читающему штрих-код, как нажимает на клавиши. Во всём этом мне чудится женственность, мужикам такое не дано! Всё это — рутина, но женские руки, женский взгляд в твои глаза, женский голосок, называющий сумму, которую ты должен уплатить, — придают обычному процессу покупки непередаваемое очарование. Не всякая кассирша красавица, это было бы противоестественно. Но все они прекрасны уже хотя бы тем фактом, что они НЕ ТАКИЕ, как я. И это меня всякий раз восторгает. Протягивая свой картис-ашрай (кредитная карточка) , я всегда смотрю кассирше прямо в глаза, стараясь заглянуть поглубже, в самую её женскую суть. И некоторые из этих женщин удивляются. Это заметно. Кажется, что каждая задаётся вопросом: «Чего это он? . . Ненормальный что-ли? . . » И бросают беглый взгляд на свою фигуру: что не так? А потом следует облегчённый вздох: да нет, всё, вроде, в порядке… Но мне всякий раз кажется, что мой взгляд ЕЙ запомнился. Запомнился необычайной заинтересованностью и пытливостью. Хотя и не очень понятно: по какому поводу он всё-таки был ТАКОЙ.
А одна меня всё-таки запомнила. Не знаю почему. Она всегда видит, когда я становлюсь в хвост очереди, и незаметно улыбается. А, когда я в порядке очерёдности к ней подхожу, она тихонько говорит: «Шалом!» («Привет!») . А я ей радостно отвечаю: «Бокер (или эрэв) тов!» («Доброе утро (вечер) !») . Мы никогда ни о чём не беседуем, только пристально смотрим друг другу в глаза. И эти взгляды рассказывают такое, что порою трудно передать словами: с моей стороны это явное восхищение, а с её — молчаливое понимание и кроткое «тода» («спасибо») .
Однажды, когда я в очередной раз пришёл в супер, моей любимицы на месте не оказалось. Я пошёл бродить по залу с надеждой её там обнаружить. И мне повезло: она раскладывала товары в бакалейном отделе. Я подошёл.
— Привет! Решила поработать физически?
— А что сидеть сиднем? Иногда и размяться не помешает!
Её маленькие руки проворно рассовывали пакеты по полкам.
— Как тебя зовут?
— Ронит. А тебя?
— Игорь.
— Русский что-ли?
— А ты по акценту не чувствуешь?
— Да нет у тебя никакого акцента! . .
— Правда? Не ты первая мне это говоришь…
Слово за слово разговорились. Выяснилось, что Ронит совсем молоденькая, только что после армии. В магазине «набирает стаж» (перед поступлением в университет все бывшие солдатки должны где-нибудь поработать минимум полгода, иначе армия не даст им денег на учёбу). (Главному герою довелось заняться сексом с молодой еврейкой-кассиршей! Посмотрите их совокупление на видео! — прим.ред.)
— До которого часу ты работаешь сегодня?
— Мы работаем с 8 часов утра до 8 часов вечера, по 12 часов. Два дня работа, потом день отдыха.
— Ну, будь здорова! Пока!
— Бай! — здесь используют некоторые английские слова.
Пару дней я не был в супермаркете, а на третий день снова отправился туда. Ронит была за кассой. Я подошёл со стороны выхода.
— Привет! Сегодня опять до восьми? . .
— Да. Как всегда.
— Ничего, если я приду к восьми? . .
— Приходи. Моя машина на парковке справа от входа.
— Я подожду тебя там.
— О-кей! . .
Она вышла с работы в 5 минут девятого.
— Где ты живёшь, Ронит?
— На «Врадим» («Розы» — название микрорайона) . А ты?
— А я — рядом, на «Эшколь» (тоже название микрорайона по имени бывшего премьер-министра) .
— Что будем делать?
— Не знаю. Покатай меня немного, я потом пешком вернусь.
— Куда вернёшься?
— Домой, куда же ещё? . .
— А ко мне не хочешь?
Я удивлённо на неё посмотрел.
— Прямо вот так, сразу? . .
— Не поняла! . . Ты зачем меня ждал? Ждал ведь? . .
— Ну…
— И что? . .
— Не знаю… У нас так не принято… Надо хотя бы познакомиться…
— Познакомиться — это как?
— Ты права, наверное… Поехали! . .
Ронит круто развернулась, и мы отправились на «Врадим». По пути я отчаянно думал, что же я буду делать у этой молоденькой девушки: кофе пить? . . Ронит оставила старенькую «Субару» возле одной из ветхих четырёхэтажек (здесь первый этаж не считается, счёт начинается почему-то со второго) , и мы по лестнице вскарабкались на последний этаж. Квартирка оказалась крошечная — салон и спальня (туалет с ванной не в счёт) .
— Располагайся, Игорь! Извини, что у меня такая развалюха. Вот университет закончу, начну жить по-человечески! Кофе или чай? . .
— А ты что будешь?
— Ничего не хочу. Лучше сразу к делу! . .
Она подошла ко мне и стала расстёгивать на мне пуговицы куртки. Светлые глаза, казалось, сверлят меня насквозь. Я обнял Ронит за плечи и посадил себе на колени. Она улыбнулась:
— Ата роцэ, о лё (ты хочешь, или нет) ? . .
Я, не говоря ни слова, поднял её на руки и отнёс в спальню. Быстро стянул с неё трусики и сбросил свои брюки.
— Презерватив — в ящике тумбочки… Дай, я сама тебе надену, я люблю…
Я полез к ней под юбку рукой и нащупал густые волосы лобка.
— Не торопись, мы никуда не опаздываем…
Я стал её ласкать и чувствовал, как она расслабляется под воздействием моих поцелуев. Её, как оказалось, опытная рука неустанно теребила мой член и яйца. Мне казалось, что они вот-вот лопнут от напряжения.
— Ну, давай… Только осторожно, я давно ЭТО не делала, с армии…
Она легонько потянула меня за член и направила его себе в ставшую влажной письку. Член вошёл в горячую, молодую плоть до самого упора. Писька Ронит была жаркой, как печка. Я стал осторожно двигаться и почувствовал, что милая мне «печка» тоже мерно движется навстречу мне. Мы не спешили, Ронит была права — спешить было уже некуда. Время я, конечно, не засекал, но мы оба кончили, как мне показалось, не раньше, чем минут через 15. Ронит закурила.
— Хочешь?
— Курить? Нет, я давно бросил.
— А я вот курю. Иногда. Как вот сейчас.
— Можно тебя о чём-то спросить?
— Да.
— А в армии ты… с кем? . .
— Со своим командиром взвода.
— Ты любишь его?
— Что за глупости?
— А… зачем тогда? . .
— Ты о чём? . . Странные вы люди, русские: зачем да почему! Что за дурацкие вопросы? А с тобой я тоже «зачем»? . .
Она помолчала.
— Я молодая. У меня всё нормально. В смысле: потребности нормальные. У тебя, как я вижу, — тоже. Так в чём, собственно, дело?
— Да нет, это я — так…
— Я знаю, что тебя интересует: когда и с кем я начала?
Я молчал.
— Я начала ещё в школе. С родным братом. Мне тогда было 10, а ему — 12. И нам ужасно хотелось попробовать. Попробовали! Вот и всё.
Она закурила ещё одну сигарету.
— Так продолжалось почти год чуть ли не по два раза в день. Когда у него пошла сперма, он стал вынимать, чтобы я не забеременела. А потом он нашёл себе другую девчонку, я ему надоела. А я долго не могла найти парня, которому мне хотелось бы дать. Пришлось заниматься онанизмом. Кстати, неплохо успокаивает. Я и сейчас частенько онанирую, помогает. Вчера только это делала из-за тебя (ты почему-то не пришёл) . Не пришёл? Ну, вот! . .
Ронит привстала на подушке, её тугие груди красиво белели в полумраке.
— А перед самой армией я вдруг нашла парня, и он меня избавил от этой проблемы — делал ЭТО мне так часто, что я иногда уговаривала его дать мне хоть небольшую передышку. А в армии мне опять захотелось. Командир взвода оказался кстати…
Через полчасика Ронит снова взялась за мой член, и он ни меня, ни её не подвёл…