Она не знала, сколько прошло времени, конечности онемели, шея ужасно болела, и ей опять пришлось испражниться под себя. Такое деградирующее поведение уже не вызывало у неё никакого беспокойства, учитывая, что её голова была по прежнему в унитазе.
Машу привёл в чувство шлепок по заднице. Она вздрогнула и напряглась, ожидая продолжения, но вокруг стояла полная тишина. Вскоре она почувствовала, как из её дырок вытащили резиновые кольца, затем с ног сняли распорки, отстегнули руки и убрали вибратор. В завершении, Жак поднял крышку унитаза и поднял её голову за волосы. Он посадил её на колени и дал время привыкнуть к новой позе. Затем развернул её, поставил на четвереньки, пристегнул к ошейнику поводок и повел за собой. Он не торопился, принимая во внимание ее затекшее тело.
Пройдя по длинным коридорам, они направились в ту самую огромную душевую, где прошлый раз крупная женщина в резиновом фартуке по имени Аннет промыла её дырки. Сейчас все повторилось точь в точь, как и в прошлый раз: Машу подвели к стене в углу, поставили над сливом и хорошенько промыли ледяной водой из шланга с довольно сильным напором. В этот раз она не сопротивлялась, знание процедуры облегчало ее принятие.
После того, как Аннет грубо засунула свои пальцы в ее дырки, раскрывая их и проверяя, насколько хорошо она все промыла, она выключила воду и приказала Маше лечь на мокрый кафельный пол. Затем она схватила ее руки и одела на них наручники, зафиксировав их за спиной. После этого она достала тюбик с мазью и обильно смазала промежность рабыни, хорошенько промазывая обе дырки, как снаружи, так и внутри. Маша аж ахнула от яркой свежести заполнивший ее влагалище и анус, которое очень скоро переросло в жжение и страшный зуд. Она невольно стала двигать руками в попытках добраться до промежности, чтобы ослабить эти нарастающие чувства, за что получила резкий шлепок по своей мокрой заднице.
— Не смей даже пытаться! — угрожающе произнесла Аннет и стала стягивать с себя перчатки.
Было очевидно, что процедура была закончена и они собирались опять оставить ее неудовлетворенную и униженную.
— Вместо того, чтобы думать о своей пизде, лучше спи, у тебя еще много интересного впереди и будет обидно, если ты заснешь в момент своей самой впечатляющей ебли, — Аннет засмеялась над собственной шуткой, посчитав ее достаточно остроумной.
Но Маше было не до шуток. Чем бы то её не намазали, ощущение жжения и того, что её пизда и анус были словно в огне усиливались. Она хотела подняться и сесть на жопу, чтобы хотя бы за счёт давления ослабить боль. Но и тут заработала удар по затылку.
— Ты что, особо тупая?! Кому сказано — лежать!
Понимая, что перед ней была совершенно нетренированная рабыня, которая ещё не обладала контролем над своим телом, Аннет подошла к шкафу и достала две палки с кольцами на концах. Она пнула Машу в бок, заставив перевернуться на живот, затем закрепила одну палку на щиколотках рабыни, разведя ноги достаточно широко, а вторую прикрепила одной стороной к середине первой палки, а второй к наручникам рабыни.
Теперь Маша могла лишь лежать на животе, не имея возможности подняться. Она корила себя, что ослушалась Аннет, тогда она смогла бы провести хоть чуть-чуть времени не будучи зафиксированной в очередном неудобном положении.
Когда осознание ее новой позы улеглось в ее сознание, жжение в промежности вернулось вновь. Но сейчас зная, что её попытки ослабить эти ощущения скорее всего приведут к ещё большим ограничениям, она зажмурила глаза, прикусила губу и старалась расслабится и не думать о своей горящей пизде. Она не слышала, как Аннет вышла и заперла за собой дверь, оставив на мокром полу беспомощно связанную рабыню с пылающей промежностью.
Не смотря на свой дискомфорт, Маше удалось задремать. Она не знала, сколько прошло времени с подписания договора, но подозревала, что много, так как глаза стали слипаться, и она уснула. Проснулась она оттого, что кто-то снимал с неё наручники и освободил её лодыжки. Она слегка подняла голову и увидела Жака, после чего опустила взгляд и замерла, не смея подняться без команды.
Она поражалась, какое воздействие оказывал на нее этот человек, потому что не смотря на страх, который она испытывала рядом с ним, понимая, что при желании он мог причинить ей такую боль, которая заставила бы ее молить о смерти, в то же время, она готова была довериться ему полностью и без оглядки назад.
Выдержав паузу и оценив Машину выдержку, Жак скомандовал, чтобы она помочилась. Маша замерла, она хотела писать, но если она выпустит струю сейчас, лежа на животе, то вся окажется в моче. За задержку она получила хлыстом по голой заднице и тут же стала мочиться. Желтоватая жидкость двинулась в сторону слива, по дороге протекая через Машины груди и лицо. Заставив ее так пролежать еще пару минут, Жак наконец скомандовал встать на четвереньки. Она поднялась чувствуя, как её собственная моча стекала по лицу, носу, животу, сиськам, рукам и бедрам. Вскоре она почувствовала, как по заднице ударила струя воды из шланга. Через пять минут она была похожа на мокрую дрожащую курицу. Затем ей на спину упало полотенце и она получила команду вытереться. Она послушно исполняла всё и даже умудрилась вытереться, не вставая с четверенек.
Жак забрал полотенце, пристегнул к её ошейнику поводок и повел в другую комнату. Увидев, что они зашли к Кристиану, Маша невольно улыбнулась, вспоминая, какое блаженство испытала там прошлый раз. Но сейчас никто не стал сажать её в кресло с фаллосами, хотя ей очень хотелось, чтобы её заполнили и ослабили зуд в промежности.
Жак велел подняться на колени. Она повиновалась. Кристиан расчесал ее волосы, подсушил их феном и стал готовить ее новую прическу. В отличие от прошлого раза, сейчас он собрал их в пучок и используя большое количество заколок стал фиксировать волосы так крепко, что у Маши заболела голова. Каждый волосок был убран и крепко закреплен, чтобы не выскользнуть, что бы не делали с головой рабыни.
Маша не считала, что ей идет такая прилизанная прическа, но вряд ли кого-то интересовало ее мнение. Когда Кристиан закончил, Жак дернул за поводок, Маша опустилась на четвереньки, считая, что именно это от неё требовалось, но получила плетью по заднице и испуганно посмотрела на Жака, не понимая за что. Он ещё раз дернул за поводок и заставил ее вернуться в позу на коленях.
— Открой рот и поблагодари! — скомандовал Жак.
Маша открыла рот и собиралась сказать «Спасибо», когда получила оплеуху. Она чуть не заплакала, не понимая, что от нее хотели.
— Открой рот и жди! Это и есть твоё предложение благодарности, и если твоим ртом соблаговолят воспользоваться тогда и будешь делать, что скажут, тупая сука!
Кристиан засмеялся неопытности новой сучки. В этом заключалась их прелесть — готовность на всё и в то же самое время неопытность и смущение. Тем более при нём многие вели себя нехарактерно их мазохистским наклонностям, очевидно он не обладал доминантным поведением и это сбивало рабынь с толку.
— Спасибо, Жак, я обойдусь. Но я был бы не прочь быть первым, кого она вылижет сегодня.
— Без проблем, я только уточню не записывался ли на это кто из клиентов.
Маша понятия не имела, о чём они говорили и так и стояла на коленях с открытым ртом, пока Жак не скомандовал ей опуститься, при этом отчитав её за нерасторопность и тупость.
От его слов рабыня заметно поникла и расстроилась. Поэтому на сцену она вышла обреченно и без тени воодушевления. Ей показалось нечестным, что ей не объясняли правила и считали, что она должна была схватывать все на лету. От нахлынувшего отчаяния зуд в промежности дал опять о себе знать и она подумала о том, что ей ведь всё равно не дадут возможности кончить, а если и дадут, то скорее всего после очередных неимоверных испытаний.
Она оглядела зал полный людей, свет слепил её, и она не видела, были это те же люди что и вчера или состав гостей поменялся. Жак подвел её к
В экономии дошел до конца — записался в нудисты и сел на диету.странной конструкции напоминающей гинекологическое кресло, отстегнул от поводка и приказал лечь на спину на эту штуку. Ее ноги зафиксировали и развели так широко, что она боялась, что они разорвут ей связки, хорошо, что в детстве она занималась гимнастикой и была гибкой. Спинку кресла опустили достаточно низко, а голову ничего не держало, в результате чего она свисала вниз и давала возможность воспользоваться ее ртом. Руки заковали в наручники под креслом, живот закрепили кожаными ремнями лишая её возможности двигаться.
Жак стал баловаться с пультом, с помощью которого можно было регулировать наклоны кресла, отчего задница Маши стала подниматься высоко к верху, а голова опускаться ниже. Она попыталась запротестовать, так как голова закружилась, за что получила плетью по раскрытой промежности. Её пустые дырки опять заныли, действие мази вызвавшей зуд уже прошло, но Маше всё равно хотелось, чтоб дырки заполнили. Жак словно угадав её желания, довольно ухмыльнулся, медленно опустил кресло в горизонтальное положение и подкатил его к другому креслу, находящемуся на сцене. Оно было покрыто велюровой тканью и явно было не предназначено для рабыни. Оно напоминало массажное кресло, на которое клиент садился лицом к спинке и мог опустить голову на мягкий подголовник, в то время, как спина была предоставлена для массажа.
Все это время Люпен что-то рассказывал на сцене, шутил и подбадривал публику, но Маша не слышала ни слова, все пытаясь представить, что сейчас ей предстояло сделать. Вскоре на сцене появился Кристиан. Он быстро снял джинсы и залез на велюровое кресло, так, что его задница свисала с краю, а голову он опустил на предназначенный для этого мягкий подголовник.
Жак подкатил Машу поближе, так, что ее рот оказался прямо напротив задницы. Не смотря на то, что ей нравился Кристиан и он был единственным человеком, который давал ей ощущение, что ещё не всё потеряно и она не до конца деградировала, особенно, когда готовил её к выходу на сцену и делал прически. Сейчас же утыкаясь носом в его задницу это ощущение исчезало словно мираж. Она невольно попыталась увернуться и тут же получила удар плетью по