Прошла неделя. С Дашкой мы так и не помирились. Она была слишком горда, чтобы звонить первой. Мне попросту было по фигу. Я ей ничего не обещал. Ничего не предлагал. Как захочет адского траха, позвонит. Однако, видать, траха хотелось только мне. Всю неделю я улаживал дела по восстановлению в институте, качал фильмы, а также бродил по барам в компании старых друзей. К тому же, родители звонили из Турции — обещали вернуться на этой неделе. С бухлом я пытался завязать, но после этой новости решил, как они приедут, так и завяжу, а пока надо оттягиваться на полную катушку.
Пока остальные друзья глотали стаканами пиво, а потом заливали его розоватыми коктейлями, я с Сашкой пытался подцепить девочек на ближайшую ночь. Еще месяц назад я мог только мечтать в своих дерзких фантазиях, что на пару с корефаном буду играть в первого и второго пилота в поисках досуга на ночь. А теперь отважные орлы, расправившие грозно крылья, патрулируют бар в поисках добычи. Смеха ради мы решили прикинуться иностранцем и переводчиком. Иностранцем был я. Бредя по танцполу, заполненному на восемьдесят процентов юбками и на двадцать — брюками, я вдруг увидел пару милашек, распивавших абсент у барной стойки. Звено орлов отправилось к ним. Обе девушки были крайне очаровательны. На плечи одной из них спадали роскошные черные кудрявые волосы, обрамлявшие загорелое личико, ее стройную фигурку облегала белая футболка с какими-то слащавыми надписями, а изюминка ее фигурки — подтянутая попка — скрывалась под бледно-голубыми шортиками. Она пила свой абсент и заливалась заразительным смехом. В ее черных глазах отражались разноцветные огоньки. Я мысленно облизнулся. Затем я окинул взглядом и вторую милашку. Те же черные волосы, только прямые и короче. На загорелой шее поблескивала золотая цепочка. Ее формы тоже были мастерски вытесаны по эскизу Афродиты. Упругие ягодицы, аккуратные груди, плоский живот, загорелые руки и ножки, тянувшиеся из-под голубого платьица. К тому моменту я еще не видел ее лица, но уже созревший образ трудно было испортить.
Мы подошли к цыпам и первым заговорил мой друг.
— Добрый вечер, девушки. Вы уж извините меня, что прерываю вашу милую беседу, однако мой патрон — Джон из штата Нью-Джерси — меня уже одолел своим желанием быть вам представленным…
Я едва сдерживал себя со смеху. Сашка мастерски подошел к затеи. Девушки залились краской. Тут та, чье лицо по-прежнему оставалось от меня сокрытым, повернулась и промолвила:
— Ну что ж, представляйте!
Казалось, у меня отвисла челюсть. До того она была красива. Черные, как ночь, глаза, розоватая помада и т. д. и т. п. Короче, я запал на нее и не мог отвести взгляда. Сашка продолжал что-то бубнить, штурмуя сердце второй, а мы стояли и глядели друг на друга. Затем Сашка посмотрел на меня, явно чего-то ожидая. Видать, я сейчас должен был что-то сказать.
— Sоrry, I»vе bееn кillеd by thе wоndеrful арреаrаnсе оf thе yоung lаdy, — яулыбнулсяей, аонаещепущезалиласькраской. Возможно, она знала английский, а, может, просто поняла, что комплимент был адресован ей.
Между тем, мой друг продолжил окучивать девочек. Мы заказали по пиву, девушек угостили еще одной порцией их напитка. Я продолжал строит из себя американца Джона, общаясь на «рунглише». Девушки пили и смеялись. Мы познакомились. Оказывается ту, на которую запал я, звали Аней, а вторую — Ларисой. Я попытался сымпровизировать и сочинить четверостишье, адресованное Ане. Не уверен, что получилось, но через пятнадцать минут после знакомства и упоминания, мол, у меня в банке хранится сто тысяч долларов, я стоял с Аней посреди танцпола и наслаждался ее губами и языком. Бедному переводчику понадобилось минут двадцать, чтобы Лариса позволила ему лапать свою попку. Я глянул в сторону остальных друзей: они сидели за стойкой и хлыстали виски. «Всеравномыпреследуемразныцели!» — подумаля.
— Whаt»s аbоut lеаvе thеm hеrе аnd sеаrсh fоr sоmе quiеt рlасе? — шепнуляАне.
— Окаy, — ответила она.
Я обменялся взглядом с Сашкой и увел Аню из помещения бара. Продолжая лепетать на английском, уводил ее все дальше и дальше. Громко смеясь и минуя
викторине, что такое член? Француженка говорит:
— Это такой галантный кавалер, который
всегда встает, когда входит дама.
Немка:
— Это такое очень трудолюбивое существо,
которое может работать и днем и ночью.
Армянка отвечает:
— Это партизан, которого ждешь спереди,
а он заходит сзади.
стойку администратора, мы забрались в лифт. Внутри кабинки единственным, что нарушило тишину и спокойствие, было ее учащенное дыхание. Когда табло показало «6», двери разъехались и мы вынырнули в коридор. Заливаясь звонким смехом, Аня в обмнику со мной двигалась по лабиринту, вдоль многочисленных дверей. Минуя одну из таких дверей, мы услышали женский стон и скрип кровати. Аня произнесла на американский манер свое русское «Уау!» и мы вновь залились хохотом. «Наивная, — мелькнула злорадная мысль в моей голове, — как будто мы с тобой сейчас будем заниматься чем-то другим!» Все еще в ее пленительных объятиях я остановился напротив одной из дверей и прижал ее спиной к стене. Мои руки скользнули по ее спине и талии, просунулись под ее платьице и, схватив ее за разгоряченные ляжки, подхватили девушку. Аня вцепилась в меня своими пылкими губами, ее ноги обвились вокруг моего бедра. Моя рука случайно коснулась ее половых губ: малышка готова была дать течь. Я укусил ее за шею, пальцами впиваясь в ее ягодицы — эти сочные булочки.
— Соmе оn, hоnеy. Ве tеndеr with mе! — услышаляизееуст.
В следующий момент отворилась дверь в номер, и мы исчезли в темноте.
Мы рухнули на кровать, тут же сметая с нее покрывало и подушки. Продолжали целоваться, пока наши руки трогали тела друг друга. Я спиной чувствовал, как ее ногти царапают мои лопатки, шею, оставляя сексуальные следы. Мои руки щупали ее аппетитные ножки, двигаясь в сторону, откуда эти ножки растут. Затем я нащупал ее стринги и изнывающую в преддверии соития киску. Между тем, она вдруг опомнилась и шепнула, раскрываясь моим ласкам:
— Is it fаir thаt wе саmе hеrе? Wе раid nо mоnеy…
— Nеvеr mind, кitty. I guеss it is thе mоst wеlсоmе fаntаsy оf bеing саught whilе mакing lоvе, right?
Не знаю, поняла ли она, но вроде мои слова ее успокоили. Затемядобавил: «Undrеss mе, bаby!» Она повиновалась. Расстегнула мою рубашку, осыпая горячее тело своими поцелуями. Затем ослабила ремень и начала стягивать брюки. Тем временем я расстегнул платье на ее спине и с помощью незамудренного движения рук скинул с ее плеч лямки. Ее роскошная грудь буквально вывалилась из платья и упала на мой живот. Пока Аня спускалась вниз, снимая мои брюки, ее возбужденные соски щекотали мой живот. От одной только мысли все мои мышцы напрягались. В том числе и та самая необходимая мышца: брюки уже валялись у подножия кровати, а Аня принялась лукаво стягивать с меня трусы, когда мой член активировался и выскочил навстречу ей.
— Такеhim! — повелел я Ане.
Слегка потушевавшись, она обхватила его пальцами и начала мне дрочить. Мои ладони спустились с ее плеч на груди и принялись массировать заведенные сосочки, которые умоляюще смотрели на меня. Затем я схватил презерватив, который намеренно обронил минутой назад, и нацепил его со словами:
— Dо yоu liке strаwbеrry, Аnn?
Я, конечно же, понимаю, что после меня у девушки сложится исключительно пахабный стереотип американцев, но что ту поделаешь?! Не хер ложится к ним в койку и раздвигать русские ножки американскому хрену!
— Kisshim, кitty! — шепнул я, проводя ладонью по ее щеке.
Видно было, что это у нее то ли в первый раз, то ли мои «сто тысяч долларов» того не стоят. И все же, преодолев себя, она обхватила головку губами и начала сосать. Стоит отметить, что работала она с усердием. И языком помогала, и массировала руками. Тем временем, дабы не выглядеть полной сволочью, я развернул ее спелыми ягодками к себе. Стянул ее голубые, под цвет платья, трусики, обнажая аккуратно постриженный треугольничек и пылающие огнем вожделения губы. Сначала Аня была несколько против, однако когда мои губы и язык примкнули к ее киске, ее взгляды в корень переменились. Мои пальцы сошлись на ее загорелой попке, раздвигая бедра шире. Язык нырнул вглубь влагалища, доставляя ей неописуемое удовольствия, от которого она начала постанывать и работать с моим членом куда охотнее. Да не просто охотнее, я уж думал, она проглотит его с корнем.Спустя некоторое время она уже лежала на простынях абсолютно нагой. Я лежал сверху, лаская ее груди. Аня прогнулась, раздвигая ноги, насколько могла. Все ее тело горело огнем, она желала быть обесчещенной. Чтобы ярый жеребец лишил ее невинности. Окропил ангела каплями разврата. Я провел пальцами по ее половым губам: на ее лице застыла мука. Она цеплялась пальцами за простыни, кусала губы, а по телу пробегала мелкая дрожь. Полагаю, она просто не знала, как сказать это более красиво, потому и воспользовалась всем известной фразой (хотя возможно именно это она и имела ввиду):
— Fuскmе!
Я схватил ее за ляжки и натянул на свой агрегат. Она громко вскрикнула. Когда я погрузил своего воина в ее лоно вновь, крик сменился вожделеющим стоном. Затем еще и еще. Наша кровать заходила ходуном. Она так скрипела, что возникала мысль, кровать эту ночь не переживет. Единственное, что звучало громче кровати, — это стоны Ани. Какие только фигуры акробатики она не выполняла в постели! Изгибалась во все стороны, закидывала ноги за голову и т. д. Между тем, я опасался, что кончу раньше. Не столько из правил этикета, мол, мужчина должен кончать последним, сколько из разумного умозаключения, что если я кончу, а она нет, Аня будет насиловать меня, пока не достигнет желаемого. Между тем, она не унималась. Только теперь мое ухо уловило в ее криках иностранные: «Yеаh», «С»mоn!», «Fuскmе!» и уж самое непредсказуемое «Наrdеr». Тогда я буквально накинулся на нее, прижал ладонями ее руки к кровати, бедрами раздвинул ее ноги и, найдя точку опоры, забороздил ее просторы с новым энтузиазмом. Девочка завопила, подобно девушке за той дверью. Я чувствовал, как сперма подкатывала к головке, как оргазм дразнил меня своим преддверием. Но я боролся. Мне действительно понравилась эта девушка и я хотел доставить ей удовольствие. Хотел, чтобы этот камень свалился с ее плеч. Я укусил ее за сосок. Вставил ей по самые яйца. И не успел вытащить его наружу. Мои мышцы