На персидский ковер опустилась волна
Драгоценных расшитых шелков…
Обнаженного тела ее белизна
Спорит с нежной красою цветов…
Дернул пояс халата ее господин
И погладил напрягшийся член.
Лишь блеснул на руке в полумраке рубин,
Темно-красен, как кровь наших вен.
Распален трепетанием алых сосков
И чудесным бутоном меж ног,
Он добычу на ложе относит без слов,
Раскрывает девичий цветок…
В сладкой влаге желания пальцы скользят,
Он вставляет горячий клинок…
— Да, вывих ключицы, два перелома… А на рынке сказали, что эта курица умерла своей смертью!
Она дарит ему отдающийся взгляд,
Обвивает лианами ног…
Вожделения пламя залито струей,
Что стекает по бедрам нагим.
Разомкнуты объятья… Хозяин встает.
Не любовник уже, — господин.
Молча вышел. Она наконец-то одна.
В банях полдень… Наложницы спят…
Ты рабыня, но сердцем своим ты вольна,
И придет этой ночью опять
Тот, кого представляла ты, веки смежив,
Его юноша-сын и влюблен, и красив,
И последние дни повелитель твой жив.
Зреет заговор в стенах дворца…