— Привет Илюша! — радостно пропела Изольда Аслановна, принимая в объятия любимого сына. — Ну, как учеба в Новом году? Надеюсь не получаешь сплошные неуды?
— Всё как обычно, мам, — отозвался Илья, отмечаясь легким двояком её поцелуев. — Сидим, слушаем, зубрим, спим и… всё по новой.
— Ну ты и скажешь, сынок! — лишь рассмеялась она здоровым ржанием добротной кобылицы.
Улыбаясь в ответ, он внимательно посмотрел на неё — с большим черным беретом на голове, кожаных темных перчатках, сером жакете и такой же «грэйсовой» юбке-карандаше — она выглядела невероятно изящно и стильно. Более того, благодаря темно-кожаным высоко-каблучным сапогам, она к тому же ещё была очень высокой!
«Всё же какая мама красивая! — с нежностью подумал он, лицезря её как картину. — Она просто королева! Царица!»
Почти месяц прошел с тех пор, как он в последний раз был с ней в «охотничьем гнездышке», и поэтому её внезапное появление (да ещё на территории общаги!) , стало для него настоящим сюрпризом!
— Не ждал меня сынок? — одновременно сверкнув взором и улыбкой, спросила Изольда Аслановна.
— Да, мам, — честно признался Илья. — Но я рад, что ты приехала меня повидать. Безумно… Давай пройдемся по саду?
Он галантно взял её под руку, и они медленно побрели по площадке внутреннего сада студенческого общежития.
В воздухе веял холодный февраль. С полотна светло-серых небес не спеша опадали мелкие снежинки. В абсолютно запустевшем саду лишь несколько небольших деревьев беспомощно простирали свои темные ветви, словно беззвучно моля богов зимы о неведомой им милости пощады. В блеклые стеклянные глаза комплекса зданий незаметно вливался очередной долгий вечер.
— Илья, — обратилась к сыну Изольда Аслановна. — Я прибыла сюда ненадолго — лишь повидаться с тобой. Уже завтра, вместе с дядей Гиви, я отбываю на длительные гастроли в Германию…
— Смотри мам, не замути там с каким-либо Гансом… — лишь отшутился в ответ Илья, хотя сразу почувствовал в себе расползающийся яд жгучей досады. — Но… пусть лучше какой-нибудь Ганс, чем дядя Гиви!
— Ревнуешь сынок? — спросила она, покосившись с хитрой улыбкой.
— Да… ревную. Ведь ты же знаешь, что я люблю тебя, и всегда буду любить!
— Илья, прошу тебя, не начинай! Мы уже говорили об этом… У нас может быть лишь родственная любовь — как матери к сыну, и сына к матери… Всё иное же… Тебе надо создать свою семью, с женой, с детьми…
— Я хочу детей только от тебя! Только от тебя!
— Но…
Опешившая от такого неожиданного признания, зрелая дива не успела возразить: резко прижав её к одной кирпичной стене, он впился в неё в поцелуе!
Ощущая мякоть её губ, теплую полость рта и горячую плоть вкусного языка — Илья чуть ли не взвыл от обрушившегося счастья — как же он соскучился по этому родному вкусу! Вкусу, которого он вкушал со всей новой страстью, всей любовью и нежнейшим трепетом! Вкушал, умудряясь даже под плотным слоем жакета одновременно нащупывать упругие холмы её сисек!
И, прижатая Изольда Аслановна, мигом сдалась мёду его поцелуя, а вместе с ним и сокрушительной силе его чистой любви!
Обмениваясь слюною, волнением и теплом возбуждения — они оба словно забыли обо всем окружающем!
— У нас будут дети… — сквозь нежные почмокивания, страстно зашептал ей Илья, усилив своё давление на сиськи. — Этими грудями ты будешь вскармливать их, как когда-то вскармливала меня… Твой возраст ещё позволяет… Позволяет, любимая…
— Ты безумец… — лишь бессильно произнесли влажные уста зрелой дивы. — Безумец…
Она хотела оттолкнуть его от себя, но словно околдованная, сама заиграла с его языком, вожделенно всасывая обильные потоки слюнок!
Внезапно, во дворе послышался какой-то шум и… в тот же миг, пусть и с огромной неохотой, Илья, все-таки боясь прилюдного разоблачения, отпрял от своей вкусной матери! И, вовремя: действительно, с одной из дверей в сад вышла небольшая группа веселых грузинских студентов!
Дабы не вызывать никаких подозрений, Илья, быстро совладав с волнением, вновь взял родную любовницу под руку, и, как ни в чем не бывало, повел её дальше.
— Никогда бы не подумала, что моим возможным зятем будет собственный сын… — впав в краску, с горькой иронией пробурчала Изольда Аслановна. — Что-то твой отец не столь меня любил…
— Я не отец, — проговорил Илья, ещё проглатывая её слюнки. — Я твой сын. Твоя половина, которая любит тебя и хочет соединиться в единое целое… даже в детях… Уж лучше с тобою, чем от здешних сучек…
— Сынок! — уже чуть ли не с отчаяньем в голосе воскликнула зрелая дива, но сразу заткнулась и сгладила выражение лица: группа студентов уже была перед ними!
— Спасибо ребята! — стараясь как можно милей улыбаться, (однако лишь ещё эффектнее краснея от накатившего жара стыда) , поблагодарила их Изольда Аслановна. — Я тоже очень рада видеть таких красивых умных джигитов!
— Мы всэ давно любим и уважаем вас, тэтя Изольда, и поэтому нэ согласитэсь ли вы оставить нам на память свой автограф?
— Конечно, ребята, с превеликим удовольствием!
Взяв её в живое кольцо, они протянули к ней свои записные блокноты.
Видя,
— На что жалуетесь?
— Громче, пожалуйста!
— НА ЧТО ЖАЛУЕТЕСЬ?!
— На мужа-идиота. Ему рассказали, что женщины любят ушами.
как она охотно расписывается каждому, да ещё и позволяет себя поцеловать в щеку, Илья не без огромного удовлетворения констатировал, что его мать ещё весьма популярна.
«Все её любят — но из всех здешних задрочеров имел только я… » — даже с гордостью подумал он и невольно улыбнулся сей мысли.
— Что лыбишься? — спросила его Изольда Аслановна, когда покончила с раздачей автографов.
— Да, так… ничего, — ответил Илья, ещё более оскаливаясь.
— Ну, может, наконец, покажешь общагу или… продолжишь тут зажимать по углам?
— Да, конечно, покажу.
Невольно заметив то, что она томно «стреляет» в него глазами, он, не без приятного удивления обнаружил, что его откровения все-таки запали ей в душу.
— Вот это заветное место! — чуть ли не воскликнул Илья, открывая тяжелую скрипучую дверь. — Её величество Прачечная!
— Её величество?! — засмеялась Изольда Аслановна. — И что в ней такого великого??
После экскурсии по однотипным бело-коричневым коридорам и не менее аналогичным пустым студенческим комнатам, она и тут не ожидала увидеть ничего выдающегося.
Вместо ответа Илья включил свет и молча ввел её в помещение — продольная комната прачечной шумела гулом стиральных машин и обдавала чуть ли не уличной прохладой.
— Здесь и есть наш траходром! — заявил он матери. — Гляди, сколько на полу валяется презиков!