Я был в этом микрорайоне впервые и абсолютно не ориентировался. Лаборатория, оказывается, находилась совсем рядом. Ксюша срезала угол по каким-то дворам и вскоре мы стояли перед знакомой дверью, которую я меньше чем сутки назад открыл своей уверенной — взрослой — рукой. Мы зашли в вестибюль и Ксюша молча кивнула светловолосой секретарше. Это была та же самая курносенькая милашка, что и вчера. Только тогда ее волосы были распущены, а сегодня собраны в аккуратный хвостик. Секретарша посмотрела на меня с насмешливой улыбкой. Разумеется, она помнила меня взрослым и прекрасно знала, что со мной произошло.
— Ну как погуляли? — спросила секретарша Ксюшу, — Обошлось без происшествий?
— И не спрашивай, — засмеялась Ксюша, — Так обкакался! Пришлось подмывать на скамейке в торговом центре, у всех на виду. (Заведи себе русскую виртуальную любовницу-давалку! — добрый совет)
— А как сразу покраснел! — улыбнулась секретарша, — Что, стыдно какать в штанишки?
Открылись двери лифта и мы вошли вовнутрь. Я вспомнил, что «детская» половина лаборатории находилась на втором этаже.
Мы пересекли коридор и вошли в знакомую комнату, представляющую собой нечто среднее между залом ясельной группы и больничной палатой. Ксюша вынула меня из коляски и посадила на свободный пеленальный стол. На соседнем столе возилась с голеньким малышом Ира. На вид ее мальчику было столько же, сколько и мне — полтора года. «На полуторагодовалых самый большой спрос» — вспомнил я слова заведующей лаборатории. (Грязные развраты! — прим.ред.)
— Так смешно смотреть, как ты возишься со своим карапузом, — улыбнулась Ксюша, — Кстати, почему он у тебя голенький?
— Видела бы ты, как мальчишка только что описался, — сказала Ира, — Даже маечку снизу замочить умудрился. Пришлось все снять.
— Понятно, — вздохнула Ксюша, — Ты его уже покормила?
— Всех покормила, — ответила Ира, — Остался только твой Саша. Чего вас так долго не было? Что-то случилось?
— Как тебе сказать, — засмеялась Ксюша, — Всё было хорошо, пока он в торговом центре не обкакался.
— Я так и знала, что Саша что-нибудь подобное устроит, — улыбнулась Ира.
Ксюша принялась рассказывать Ире, как я обкакался. Весь красный от смущения, я в очередной раз был вынужден слушать подробное обсуждение происшествия в торговом центре.
— Представляю, как ты карапуза на скамейке подмывала, — засмеялась Ира.
— Там целая толпа любопытных собралась, — вспомнила Ксюша, — Мальчишка так стеснялся.
Ира с Ксюшей дружно засмеялись.
— Знаешь, что он мне устроил, когда я мазала его между ножек детским кремом? — улыбнулась Ксюша.
— Пустил струйку? — спросила Ира.
— Ага, — со смехом подтвердила Ксюша.
— Еще бы, столько зрителей, — засмеялась Ира, — Не мог упустить возможности показать, как он умеет пускать фонтанчик. Все малыши в его возрасте это делают. Особенно мальчики.
Пообсуждав с Ирой еще пару минут мой конфуз, Ксюша наконец вспомнила, что меня надо кормить. Как я и ожидал, она принесла мне пару баночек детского питания и бутылочку с молоком. Скормив мне обе баночки и заставив выпить все молоко, девушка начала меня раздевать.
— После еды надо обязательно сходить на горшок по-большому, — сказала мне Ксюша, — Сейчас покакаешь в горшочек и спать.
На стол был извлечен эмалированный детский горшок, куда меня Ксюша тут же и посадила.
— Чтобы через пять минут в горшке было все, что положено! — приказала мне девушка и ушла заниматься другим малышом.
По-прежнему стесняясь, я как всегда решил терпеть.
— Ты еще не покакал? — спросила вернувшаяся через несколько минут Ксюша, заглянув ко мне в горшок.
Я покраснел и сдвинул ноги.
— Разве так сидят на горшке? — улыбнулась Ксюша, — Ножки пошире! Вот так. И не смей их больше сдвигать! Потому что я должна видеть, что ты занимаешься на горшке, чем положено, а не просто сидишь. Даю тебе еще две минуты.
— Ты что полагаешься на Сашину сознательность? — скептически улыбнулась Ира, — Сомневаюсь, что ты от такого упрямого чего-то добьешься. Я бы на твоем месте просто поставила мальчишке клизму.
— Вот и поставь, раз такая умная! — огрызнулась Ксюша, — А я сейчас занята. Посмотри, как Павлик обкакался. Похоже кто-то забыл посадить его после еды на горшок.
— Что ты на меня наезжаешь? — обиделась Ира, — Ушла на полдня, оставив меня с тремя малышами… Так что сейчас сама ими занимайся. Я через пару минут ухожу, потому что мне к двенадцати надо быть дома.
— Ну и уходи! — буркнула Ксюша.
Ира сняла белый халат и переобулась в босоножки на высоких каблуках.
— Пока! — бросила она Ксюша и быстрым шагом вышла из комнаты.
Повозившись еще несколько минут с Павликом, Ксюша вернулась ко мне.
— Вставай с горшка, Саша! — приказала мне девушка, — Сейчас посмотрим, что у тебя получилось.
Ксюша потянула меня за руку, чтобы я встал с горшка.
— Пустой, — вздохнула она, — И что мне с тобой делать? Так не хочется сейчас возиться с клизмой.
Девушка на пару секунд о чем-то задумалась.
— Просто не знаю, что делать, — повторила Ксюша, — Тебе, Саша, уже давно положено лежать в кроватке и спать. Но если ты сейчас, перед сном, не сходишь по-большому, куча в штанишках точно гарантирована.
Неожиданно оглянувшись на настенные часы, Ксюша хитро улыбнулась.
— И чего я обо всем так беспокоюсь? — сказала она, — У меня же через пятнадцать минут заканчивается смена. Так что, Саша, твои грязные штанишки — это уже не моя проблема. В двенадцать придут другие нянечки. Пускай они с тобой и разбираются. А я сейчас, за пятнадцать минут до конца смены никакими процедурами заниматься не собираюсь. Просто примем кое-какие меры предосторожности.
Вытащив откуда-то снизу кусок марли, Ксюша сложила из него большой треугольник.
— Ложись на спинку, — сказала она, осторожно укладывая меня на спину, — Вот так, попой на марлю. А теперь проведем нижний конец между ножек.
Ксюша накрыла мне живот марлей и, неожиданно о чем-то вспомнив, засунула под нее руку. Почувствовав, как она трогает мне письку, я густо покраснел от смущения.
— Мальчикам всегда направляют писульку вниз, — с улыбкой объяснила мне нянечка, — Чтобы подгузник всё впитал, когда ты начнешь туда писать. Марля — это конечно несерьезно по сравнению с одноразовыми подгузниками, но памперс я тебе одевать не хочу, потому что так мы тебя никогда к горшку не приучим.
Я подумал, что Ксюша оденет мне сейчас лежащие рядом колготки, но девушка сходила к большому шкафу и взяла оттуда ползунки.
— Знаешь, какая у нас форма одежды? — улыбнулась она, одевая мне ползунки, — На улице все малыши носят колготки, а в помещении — ползунки.
Сделав две безуспешных попытки натянуть ползунки на толстый марлевый подгузник, Ксюша в растерянности опустила руки.
— Может поискать ползунки побольше? — задумчиво сказала она, — Хотя эти вроде самые большие, что у нас есть.
Девушка отправилась
— Вот пойдем мы с Манькой из-за стола в постель. Начнем раздеваться, а она и спросит: «Ой, Вань, а чой-то он у тебя такой?» А я ей — раз! — по рылу: «А ты где другие видела?!»»
к большому шкафу и принялась в нем рыться.
— Как же я забыла про самое простое решение! — неожиданно засмеялась она.
Я ожидал, что Ксюша вернется ко мне с другими ползунками, но она принесла странную стопку белья. Наблюдая, как нянечка стелит на соседнем пеленальном столе странные квадратные простынки, я пытался понять, что она затеяла.
«Так это ж пеленки!» — неожиданно догадался я и чуть не заплакал от обиды.
— Думаю, что полуторагодовалый в эти пеленки вполне поместится, — оценивающе прищурилась Ксюша, подтвердив мои самые худште опасения.
Нянечка переложила меня на застеленный пеленками стол. Окончательно осознав, что меня сейчас запеленают, как грудного, я начал громко протестовать.
— Нечего реветь! — повысила голос Ксюша, — Если бы ты сходил, как хороший мальчик, на горшок, когда тебя об этом просили, никто бы тебя сейчас не пеленал.
Девушка начала меня пеленать. Я отчаянно сопротивлялся, но опытная нянечка только улыбалась в ответ, ловко заворачивая меня в пеленки.
— Слезами ты от меня ничего не добьешься. — сказла Ксюша, — Только хуже себе сделаешь.
Я продолжал громко реветь.
— Знаешь что? — строго посмотрела на меня Ксюша, — Раз ты у меня так капризничаешь, придется наказать тебя тугим пеленанием.
Почувствовав, что я и в самом деле не могу пошевелиться в пеленках, я заревел еще громче от чувства полной беспомощности.
— А ну быстро успокоился! — прикрикнула на меня Ксюша, — Сейчас всех детей разбудишь.
Ксюша завернула меня в последнюю пеленку и с довольной улыбкой полюбовалась на свою работу.
— Кстати, где твоя соска? — спохватилась девушка, пошарив рукой по столу, — Ах, вот она куда закатилась.
Поняв, что протестовать бесполезно, я прекратил реветь и послушно дал засунуть себе в рот соску.
— Так-то лучше! — улыбнулась нянечка, — Сразу успокоился, стоило только дать пустышку.
Ксюша отнесла меня в знакомую детскую кроватку.
— Закрывай глазки и спи! — ласково сказала она, накрывая меня одеялом.
Я лежал на спине, уставившись в потолок. Было по-прежнему обидно за все, что нянечки со мной вытворяют, но усталость от пережитого за полдня постепенно взяла свое и я начал засыпать.
Проснувшись от странного чувства, я никак не мог понять, что меня беспокоит. Сильно схватило живот и к тому же невозможно было пошевелить ни руками, ни ногами. Давление в животе вынудило меня пукнуть и я тут же почувствовал между ягодицами теплую массу. «Что же я наделал» — в панике спохватился я, но уже не мог остановиться, заполняя подгузник противной массой. Марлевый подгузник был таким тесным, что все начало расползаться у меня между ног. Неожиданно появилось новое ощущение: странной теплоты в области паха. Чувствуя, как теплота медленно распространяется во все стороны, я догадался, что я писаю себе в подгузник, и окончательно проснулся.
Если сухие пеленки я еще кое-как мог терпеть, то лежать в мокрых было абсолютно невозможно. Дискомфорт превратился в пытку, особенно когда мокрые пеленки начали остывать. Самым обидным было чувствовать свою полную беспомощность и зависимость от нянечек, которые измывались надо мной, как хотели. Я не выдержал и горько заплакал.
— Чего он ревёт? — послышался обеспокоенный незнакомый голос.
— Сходи проверь, — засмеялся второй женский голос, — Наверное мокрый.
Над моей кроваткой склонилась