О, похоти, истомы, грязнотцы — Того ли ты средь тихих дней желала? Все в будущем глупцы и мертвецы, На молодость отведено нам мало.
Так что же ты?! Не время ли сейчас Прибегнуть в пылкой мгле к грехопаденью, Отведать плотью несказанный час, Пресытиться под этой дивной сенью?!
Балует тень с прекраснейшим бедром… О, губы жаркие! О, дымных глаз смятенье! Простят ли нас на небесах — с трудом! Так не томи, прошу, сопротивленьем!
Гетерой грешной вмиг расположись, Приняв содомский яд, лоснись в извивах! И Мессалиной жаждущей светись, Как солнце блещет в лошадиных гривах!
Путаной будь со мною до утра, Сорви с себя сковавший ум подрясник, Пусть девственность косы возьмут ветра, Я Габриэль твой, я твой сладострастник!
Коль хочешь, можем нескольких рабынь Игриво приобщить к порочным играм; Они продались с сонмом их святынь Моих пороков душеядным тиграм.
Пусть станут две, нагнувшись глубоко, Так, чтоб бокал стоял на ягодице. Не шевельнутся статуи — чуть что — Плетей подарим дрогнувшей блуднице!
Препод (П) ей — ну, вперед!
(Д) — Сосиска!
(П) — Не стесняйтесь, мы все-таки медики.
(Д) — Сосиска!
(П) — Ну, допустим, вы не знаете как это будет по-латыни. Скажите по-русски…
(Д) — Сосиска!
(П) — Ну хоть по-народному скажи, дура!
(Д) (краснея) — Сосиска!
(П) — Ладно, неуд! Доставай!
(Д) достает руку из мешка, а там — сосиска!
(П) — *$ твою мать! А чем же мы вчера закусили?!