Голые руки в Дзержинске

Отгремела Московская олимпиада, удерживающая советских граждан у телеэкранов. Вместе с улетевшим Мишкой, отлетело хорошее настроение у друзей Фёдора. Он как самый активный парень в коробке четырёх домов, привлекал ровесников выдумками озорства и интересных приключений.

Хоть и появились новые фильмы, снятые специально для этих недель, всё равно ждать до вечера было скучно. Другой Фёдор, по фамилии Гнедых, тихо бренчал на гитаре, ещё сильнее разжигая тоску.

— Новый мультик видали? «Каникулы в Простоквашино»? — Вспомнил Гнедых.
— Весёлый мультик! — Сказала Катя Исакова. — Надо же придумали прозвищ героям.
— Между прочим у меня бабушка живёт в деревне. Тоже Простоквашино. И почтальон там по фамилии Печкин.
Толчок вспыхнувшей идеи пробудил атамана. Не сбрасывая маску безразличия, начал добывать информацию:
— Давно ты там был? Может уже померла бабушка?
— На прошлой неделе получили от неё письмо. Зовёт к себе погостить. Но мамка не хочет ехать, а мне и подавно не надо. Чего там делать в том селе. Был я там, когда мне было шесть лет. — Гнедых, сплюнул сквозь зубы, откинул окурок. — Папка ещё с нами жил. Вот все трое там и мучились от безделья. Дети там какие-то затюканные, грязные. Еле неделю вытерпел. Баба Вера меня всё уговаривала остаться до школы. «Откормлю, тебя внучек! Пойдёшь справненьким в первый класс!»
— А я свою бабушку любил, пока она жива была. — Ответил Фёдор Матвеев. — Она конечно не в селе жила, но баловала разными выпечками. Далеко до той деревни?
— Хер его знает. Мне показалось далеко. Главное, дом её помню. Самый разукрашенный, стоит у клуба ихнего. Сейчас, наверное, дом не так красив. Дедушка пять лет назад помер, осталась баба Вера одна. Считай, если он не ремонтирован с тех пор как я его видел девять лет назад, то может совсем развалюха, а не дом.
Компания, состоящая из трёх девушек и пяти парней, посидела ещё некоторое время. Матвеев исподволь узнав о бабушке тёзки, выстраивал план своей задумки.
Мама его, Жанна Сергеевна, давно предлагала ему съездить к матери отца, живущей в соседнем с городом посёлке Журавки, погостить. Считая его уже взрослым парнем, мама даже сказала, что позволит ему самому ехать на автобусе. Вот папину мать, бабушку Зою, Фёдор не приветствовал, видел её обычно в дни приезда к ним по делам производства. Такие визиты обычно происходили в зимний период, когда парень всё время был занят учёбой и тренировками.
Гитара так и наводила скуку. Сначала ушла Катя, самая прилежная из компании. Просто буркнув: «Пока», ушёл Борька Самиков. Все поняли, что он поплёлся за Катей. Даже знали, что он в подъезде будет приставать к девушке, лезть целоваться и возможно обжиматься.
Сашку позвал отец. Он скривился, но перечить старшему лейтенанту милиции не посмел.
— Санёк сказал, что папка его стырил обойму патронов и они в прошлые выходные постреляли в лесу. Везёт Баяну. — «Баян» это Сашкина кличка, произошедшая от фамилии Гармошкин. — Я бы радовался такому отцу. — Проговорил, молчавший до этого Игорь Слободский. Все знали его отца ботаника, вечно ковыряющегося в горшках многочисленных растений, дома. — А Санька брезгует им, ментом поганым за глаза называет. Э-э-эх!
— Мальчишки! Давайте завтра на речку сходим! — Предложила Аня, худощавая в плечах и грудной клетке, но великолепно сформировавшаяся ниже талии. — Покажу вам свой купальник. Гэ-Дэ-эРовский.
— Да, мальчишки, чего сидим тут? Давай сходим. — Поддержала подружку Света, девушка с обратной Анне диспропорцией — рано образовавшиеся молочные железы дразнили парней, но плоские ягодицы, опираясь на худощавые бёдра, походили на мальчиковые. Она в тайне надеялась, что верх германского купальника даст поносить, не имеющая грудей Аня.
— Ага! Как всегда, после обеда выходим. — Все ждали одобрения Фёдора. — Радио, тебе нужно сходить за автомобильной камерой. Ты обещал заклеить.
— Хорошо, Дядь Фёдор, принесу. — «Радио» образовалось от Слободский. Слобода — Свобода — Радио Свобода. Парни временами слушали запретную станцию. В основном старались услышать песни зарубежных исполнителей.
— Игорь, больше не надо так! Лучше будет если по-старому — Мэтью. — Фёдор сердито посмотрел на товарища. — Ребят, с меня пиво. Четыре бутылки!
— О-о-о! Я бутылку вина заныхал от компании шнурков. — Четвёртый из оставшихся парней, Олег Изюбров с ясно каким «позывным», подхватил идею выпить алкоголь. — Свет, ты говорила, что твои шнурки самогон выгнали.
— Не шнурки! Ещё раз так скажешь на моих маму и папу, пиздюлей от брата получишь! — Оскорбление родителей стало причиной сквернословия Светланы. — Я для девочек квас возьму, а для парней брагу. Самогон упакован и подсчитан. Пресных лепёшек напеку к выходу.
— И, правда, Олег, ты как-нибудь культурней к близким нам людям относись. — Мэтью и на Оленя посмотрел сердито.
Далее они начали обсуждать, что ещё необходимо взять на пляжный отдых. Потихоньку расходясь по домам, друзья желали спокойной ночи друг другу. Последними прощались два Фёдора. Мэтью ещё немного расспросил о Простоквашино. В голове этого парня зрела невероятная идея.
Начитавшись шпионских романов, он решил стать разведчиком. Не посвящая даже друзей в свой план, жил второй жизнью шпиона. Разработал собственный шифр, основанный на двойной замене букв на цифры и обратно на буквы. У учителя химии вызнал состав чернил для тайнописи. Из цемента с песком создал полый булыжник для закладок. Вон он — в пяти метрах от их места вечерних посиделок. Уже вторую неделю лежит, никто не подозревает, что в нём спрятаны охотничий патрон и складной нож.
Фёдор хотел привлечь внимание контрразведки, написав письмо на «Радио Свобода». Текст в нём будет самый обычный с просьбой озвучить новую песню какого-либо исполнителя. А «шифровку» написать мелким почерком, симпатическими чернилами.
Таким образом он хотел не только обратить на себя внимание, но и проверить бдительность спецслужбы страны. Поездка в Простоквашино нужна была лишь для того, чтобы выяснить у тамошнего Печкина как отправлять письма за рубеж. Сложно? А как же! Именно по капельке собирая информацию, агенты узнают о противнике.
Начав три года назад свою «операцию», Мэтью записался в секции самбо и бокса. О его увлечении единоборством знали все друзья, но поддержать захотела только Катя.
Сегодня Катя кивнула Фёдору, чтобы он проводил её до подъезда, а парень понял этот знак как «Пока». Она обозлилась на него и позволила Татарину (Борьке Самикову, у которого отец татарин, а мать русская) потискать себя по груди и спине, но недолго. Оттолкнув

После двух недель медового месяцa молодожены зaшли в ресторaн:
— Дорогой, ты знaешь, чего бы мне хотелось?
— Дa, но иногдa неплохо бы и перекусить…

назойливого друга, пошла домой.
А Фёдор не мог покинуть компанию из-за своих принципов — он вожак, не должен покидать стаю прежде всех. Но главным было даже не это. Его желание стать разведчиком, с тайной жизнью за границей, с легендой, в которую вряд ли впишется подружка детства. Скорее всего его спутницей назначат какую-нибудь обученную шпионским приёмам девушку, а не простушку Катю. Такая «Мата Хари» снилась Фёдору чаще, чем красивая подружка.
***
Решив проверить как там его «закладка», Фёдор вернулся после ужина, когда стемнело. Чтобы вскрыть камень, взял его домой. Там, опять же шифруясь от родителей и сестры, сразу зашёл в ванную, благо дверь в неё была первой в череде коридорных проёмов. Вскрыв камень, обнаружил внутри патрона свёрнутый в трубочку кусок плотной бумаги. У парня вздыбилась шевелюра. Будто оскаливший зубы зверь, он почувствовал азарт хищника. Спрятав камень под ванну, закрыл его ширмой.
— Федя! Ты почему не отзывался, когда я тебя звала? — Сестра Вика уже старалась походить на маму, начальницу целого отдела в институте. — Мама хочет с тобой поговорить.
— О! Моя многоуважаемая командирша, я не слышал ваш зов. — Подыгрывая Вике, дразнил её намёком, что такая малявка ему неровня. — Мам, ты что-то хотела?
— В субботу поедите с Викой в Журавки… — Видя его желание опротестовать,сказала более настойчиво. — Ты погляди на сестру, совсем бледная, как альбинос. Отвезёшь и можешь вернуться, если захочешь в этой скуке сидеть. Суббота через два дня. Успеет ещё и с друзьями на пляж сходить, и разобраться кто капался в его закладке.
— Я тоже считаю, что Вика должна погостить у Зои Фёдоровны. — Хоть сбагрит сестрёнку с глаз долой на оставшееся время лета. — Но я всего лишь на три дня. Максимум на пять, у меня тренировки, подготовка к соревнованиям. Пап, может ты отвезёшь свою любимицу?
— Папе некогда! — Даже дома мама не переставала быть начальником. Это раздражало папу. Вот и сейчас он всего лишь нахмурился. — Договорились. Домой вернёшься в понедельник.
Последние слова разгладили морщины на лбу папы. Вот в выходные он отыграется на супруге, игнорировавшей его домогательства бытовыми мотивами. То ей видите ли некогда, то дети, спящие в своих комнатах, услышат. А Вика действительно его любимый ребёнок. Так сложилось, что взросление Фёдора пришлось на то время, когда он пропадал в командировках, а вот Вика росла у него на глазах и сейчас одиннадцатилетняя дочь часто защищала его, если мама повышала голос на супруга. Было умилительно смотреть как две самочки скалили друг на друга зубки, отстаивая своё мнение относительно — тюфяка по мнению родительницы или лучшего человека в мире, по мнению Вики.
Сын же никак не проявлял чувства к отцу. Да, он уважал его, не грубил, выслушивал его советы, если отец желал поделиться опытом. Но если Фёдору требовалось мнение взрослого, то сын чаще обращался к маме. Впрочем, если родители в это время были вдвоём, то он начинал: «Пап, мам… «.
— Всё? Я могу идти к себе? — Даже этот вопрос он задал стоя спиной к отцу. — Если, что, без стука не входить. Мне тогда придётся убить… Особенно тебя, Викуля! — Добавил Фёдор, глядя в веснушчатое лицо сестры.
В своей комнате он наконец вынул гильзу из кармана штанов. При закладке патрона в камень, он был не стрелянный, с серым пыжом у самого края гильзы. Повернув гильзу капсюлем к себе, увидел, что патрон уже стрелянный. Чёткий оттиск бойка ружья виднелся слегка с краю капсюля.
«Хорошо! С гильзой разберусь потом. Что это?». — Парень