Жадность рук, нежность слов и податливость губ.
Лишь полоска тумана опустилась вдали.
Покажи мне мир на раскрытой ладони,
Расскажи мне сказку о счастливой любви.
Неизменный послеобеденный ветер, наконец, стих. На небо выплыла полная луна. Ночь, как и все предыдущие в этом удивительном месте, затихла и обнимала теплом за плечи. Время катилось к полуночи. Я спустился на берег Байкала. Малое море было спокойным и умиротворенным. Август — бархатный сезон в этих краях, пока не задует Сарма. Сарма — это ветер на Малом море, сокрушающий всё на своем пути, поднимающий шестиметровые волны. Но сейчас море было тихим и нежным.
Я присел на белесый валун у кромки воды, закурил и просто слушал тишину. Берег весь был усыпан стоящими почти вплотную палатками и машинами, где-то недалеко слышался смех, где-то играла музыка, но все эти звуки никоим образом не нарушали умиротворения Малого моря. Лунный диск, стоящий высоко в небе, отражался в воде призрачной полосой, подернутой мелкой рябью. Нигде так легко не дышится, как на берегу Байкала.
Я не сразу заметил её. Точнее, я заметил лишь некое движение на фоне лунной дорожки, а вот силуэт увидел позднее. Она не торопясь выходила из воды. Длинные, прямые, какого-то невероятного огненно-рыжего цвета волосы намокли и обволакивали ее обнаженное тело.
На вид ей было лет сорок или около того. Округлые формы явно рожавшей женщины. Но она была высокой и стройной. Среднего размера груди, может, слишком разнесенные в стороны, казались упругими, соски, возбужденные холодной водой, призывно торчали. Четко очерченная талия. Небольшой округлый животик только
Персонажи моей истории уже должны быть довольно взрослыми людьми, да и имена я изменю, пожалуй, оставив лишь суть… Надеюсь, никого не «запалю». А также надеюсь, что про это еще тут никто не упоминал. Ну а если упоминал, то повторение – сами знаете… Историю мне поведал старинный дражайший друг мой и коллега по переводческой работе.
Итак, их звали, скажем, Анатолий и Людмила. Они были молодыми студентами (он – ин.яза, она – история не сохранила.. ну пусть будет Текстильного Института). Они случайно встретились на какой-то из тусовок у друзей, и заинтересовались друг другом. Уже во время второй или третьей встречи (у кого-то из них дома) молодым людям стало невмоготу терпеть, и они во что бы то ни стало решили удовлетворить свою вселенскую похоть. Мешало, как всегда, лишь одно – наличие родителей и прочих домашних обитателей. Посему было решено срочно проследовать на лестничную клетку, а для пущей конспирации – подняться на самый верхний этаж, туда, где лишь клацанье лифтового оборудование стало бы свидетелем соития мужского и женского начал…
Вставши.. Хотя не.. не так красиво получается… Устроившись поуютнее, насколько позволяла обстановка, то есть попросту говоря, нагнув свою пассию а-ля русская буква «Г», наш резвый Пегас, зашед с тылу, принялся рьяно… эээ.. ну вы поняли. Пассия явно получала удовольствие, но в какой-то момент обратила внимание, что на улице уже темно, а на их «этаже любви» горит свет. И есть реальная маза быть спаленными, хотя бы из соседних домов. Посему томная Дульсинэя тихо попросила своего Мачо выкрутить лампочку. Наш титан камасутры, возведя очи горе (или как там это правильно говорится?), увидел, что до лампочки он сможет дотянуться, экхмм.. ну не спец я в эротической литературе… ну, в общем, не прерывая самого процесса скачки. Что и проделал с осторожностию необычайною. Однако видимо что-то где-то не так сложилось в звездах, а может быть у лампы был некачественный патрон, но нашего Гименея, мать его, шибануло ровно 220 вольтами электрического разряду. Что характерно, его «боевое копье» при этом сработало как громоотвод, и разряд ушел в Дульсинею. Отчего та, получив те же 220… ну может и чутка поменьше.. кароче, отведав нехилого электрошока прямо в свою разгоряченную «бархатную пещеру», наша героиня непроизвольно расслабила гладкую мускулатуру сфинктерной части своего прекрасного (нисколько, кстати, в этом не сомневаюсь) задка, ну и далее вы уже наверное догадались. Несмотря на электроразряд, наш герой-любовник тут же «поник головой», ибо по его бедрам спереди, и чуть ниже, по штанам, «полилось теплое, твердо-жидкой фракции»… Слава Богу, у «янь» не случился типичный для таких ситуаций «клин», ибо их в таком виде не приняла бы ни одна скорая помощь или больница. Ну, в общем, как-то расстыковались наши «Союз» и «Аполлон», как они там оттирались – история умалчивает. С того дня больше и не общались. Стыдно и той и другой стороне было, чо уж.
И ведь вот это все, что я вам рассказал – это ведь еще только пре-амбула. По старинной 15-летней традиции, получайте Амбулу:
Через несколько месяцев (может через 3, а может и через 6, не суть важно), прекрасная половина нашего рассказа все же развспоминалась, заностальгировала, и решила-таки позвонить тому самому копьеносцу, первой, отринув, тэсэзэть, женскую гордость. И вот какой между ними произошел диАлог:
— Алло! Анатолий? Здравствуй. Это я, Людмила! Ты меня еще помнишь?
— ……. ……….. !!!!!!!!!!!!!! …………..ДА ТЕБЯ ХУЙ ЗАБУДЕШЬ!!!!
добавлял шарма и женственности. Округлые бедра и стройные, крепкие ножки завершали вид спереди. Лобок был гладко выбрит.
В двух шагах от берега она остановилась, грациозно собрала волосы в руки, отжала с них воду и бросила за спину. В каждом её движении сквозила грация и уверенность в себе. Лунный свет за ее спиной делал эту фигуру какой-то полупрозрачной, невесомой, призрачной.
Она вышла из воды и наклонилась к пляжной сумке цвета морской воды, которая лежала на берегу в двух шагах от моих ног. Достала полупрозрачный кусок ткани, кажется, женщины называют его парео, и накинула себе на плечи. Но я успел рассмотреть и ее аппетитную попку, и две глубокие ямочки на пояснице. (Специально для ) Такие ямочки меня всегда приводили в полный восторг. Она видела, что я наблюдаю за ней. Но ни смущения, ни страха, ни суеты. Она вела себя так, будто была одна на этом берегу. Она подняла на меня глаза и нежным голосом произнесла:
— Я Вас не смущаю? Люблю купаться обнаженной, особенно при полной луне. Вода такая нежная ночью.
В ее руках я заметил тонкую длинную сигарету. Встав с валуна, протянул огонёк зажигалки. Она прикурила.
— Вы один здесь или с семьей?
— Один. Я люблю неспешный отдых. Вот и сейчас просто вышел послушать Байкал.
Она присела на соседний валун. Мы молчали. Говорить о чем-то было лишним.
Всё остальное вышло как-то само собой. Не иначе магия полной луны и обнаженное женское тело рядом. Я вдруг ощутил непреодолимое желание прикоснуться к этой влажной коже прекрасного женского тела. Опустился на колени и взял в руки ее ножку. Она была в песке. Песок в этой бухте Байкала крупный, чуть розоватого цвета, то ли кварц, то ли мрамор. Он легко слетает с кожи, если отряхнуть. Я взял в руки ножку незнакомки и начал счищать этот песок, лаская ее ступню и пальчики. Девочка была вовсе не против. Кажется, ее это тоже радовало. Вычистив ножку пальцами, я приник к пальцам губами. Она откинулась назад, тонкая ткань слетела с плеч, и я видел перед собой ее нежную промежность, губки, пока еще сомкнутые, напоминали нераскрытый бутон орхидеи, груди еще сильнее разошлись в стороны. Я целовал ее пальчики на ногах, а она все больше выгибалась дугой, упираясь руками за спиной. Медленно двинулся я вверх. Кожа ее была невероятно приятной на ощупь, гладкая, нежная. И вот он — еле ощутимый, но такой манящий запах. Запах женщины, запах желания, запах похоти. Он бывает разным. Все женщины, как и мужчины, пахнуть по-разному. У кого-то он резкий, у кого-то дурманящий, у кого-то просто приятный или просто отталкивающий.
У нее он был особенный. Запах первобытной самки, которая ищет самца. Такой запах особенно возбуждает, заставляет терять голову, точнее, напрочь сносит крышу. На такую женщину хочется наброситься, завалить, ворваться в нее. Но мне сейчас хотелось другого. Я локтями раздвинул её колени и прошелся языком по сложенным в нежный бутон губкам. Легкий стон, почти беззвучный был мне ответом. Она подалась вперед, навстречу. Язык уже смелее орудовал по этой плоти, я ощутил ее манящий вкус. Клитор набухал под моими ласками, тело напрягалось, бутон раскрывался под натиском. И вот уже еле уловимые соки потекли из этой нежной щелки. Девочка наслаждалась ласками, живо реагируя на мои движения. Она подавалась вперед и вверх, раскрываясь и ловя мои движения. Достаточно ублажив бугорок вверху, там, где смыкаются губки, я резко проник языком внутрь. Там было влажно и тепло. Я добавил к языку палец. Так, лаская ее языком и нежно трахая пальцем, сначала одним, потом двумя, я ловил ее ответную реакцию. Она максимально прогнулась навстречу, развела ноги как можно шире и стонала. Я даже испугался, что кто-нибудь из шумных компаний на берегу услышит этот стон. Но ей, кажется, это было без разницы. Она отдавалась своему наслаждению с такой непосредственностью и беззастенчивостью, будто мир вокруг перестал существовать вообще. Время будто остановилось. Сколько это длилось? Час или пару минут, я не знаю. Но вот ее движения вперед стали более частыми, она буквально насаживалась на мои пальцы, втягивая их внутрь и снова выталкивая. И вдруг мышцы влагалища резко сократились, она свела ноги вместе, зажимая мою голову между ними, а рукой придавила затылок. Я ощутил нежную струйку на своем языке. Нежно слизнул эту живительную влагу.
Она глубоко вздохнул, села вертикально и подняла меня с колен. Провела рукой по шортам там, где колом стоял мой член. Стянула их вниз. Первое ее движение было — нежное прикосновение ладошкой к мошонке снизу вверх. Уже от этого я готов был кончить. Но она облизнула головку и не спеша, размеренно втянула член в свой чудесный ротик. Церемониться она не стала, думаю, чувствовала, насколько я возбужден. Очень быстро наращивая темп, она, то сильно сжимала губами член у основания, то полностью вынимая его, снова всасывала. Хватило меня ненадолго. Я разрядился струёй ей в горло при очередном глубоком заглоте. Она спокойно сглотнула, слегка ослабила хватку, еще чуть-чуть подвигала головой, выдаивая всё, до последней капли, нежно выпустила член изо рта и прижала лицо к моему паху, обхватив меня за бедра. Я положил руки ей на затылок и провел по длинным, все еще мокрым волосам.
— Ты не замерзла?
— Немного, — голосок прозвучал чуть с хрипотцой.
— Пора возвращаться.
— Да, — она отстранила меня от себя, я помог ей подняться.
В следующую минуту она накинула на себя просторную тунику и подхватила сумку. На сопку мы поднимались медленно, держась за руки, как школьники. Она так и пошла наверх босиком, поэтому вел я ее осторожно, помня, какая нежная кожа у нее на ногах. Но она будто не замечала колючей, пожухлой травы под ногами, шла, будто по воздуху. Я довел её до двери домика.
— Спокойной ночи, — жеманно поцеловал ей руку.
А она подалась вперед, прислонилась ко мне всем телом и шепнула на ухо: «Спасибо». Но уже в следующую секунду спокойно отстранилась и нырнула в открытую дверь домика.
Встретились мы на завтраке в столовой. На ней был длинный свободный сарафан, но под ним похоже опять ничего не было. Она улыбнулась.
— Доброе утро. Как спалось?
— Доброе! Я видел во сне Афродиту.
— А я просто море.
В этот день, после завтрака, она уезжала в город, а я оставался еще на три дня.